Таблица 1.2 Сектора экономики (2017) - Прочие показатели (млн. долл. США)
Рыночная стоимость
Прибыль
Выручка
Активы
Сотрудники (общее количество)
Производство
3,885,168
155,430
2,350,529
3,496,514
5,479,283
% от общего количества
17.99
15.47
18.34
8.30
19.41
Финансы
3,400,038
228,481
2,232,306
27,909,063
3,198,268
% от общего количества
15.75
22.74
17.42
66.26
11.33
Розничная торговля
1,462,153
77,704
2,641,316
1,184,934
7,933,952
% от общего количества
6.77
7.73
20.61
2.81
28.10
Сервис
4,329,598
181,381
2,144,832
2,826,420
6,538,487
% от общего количества
20.05
18.05
16.74
6.71
23.16
Цифровой
6,650,784
276,929
2,047,313
3,821,682
4,254,320
% от общего количества
30.80
27.56
15.98
9.07
15.07
Добыча
1,865,371
84,876
1,398,194
2,879,857
827,529
% от общего количества
8.64
8.45
10.91
6.84
2.93
Всего
21,593,112
1,004,802
12,814,490
42,118,470
28,231,839
Возможно, такие различия свидетельствуют о разных видах экономической деятельности, и возникает соблазн немедленно связать эти выводы с существующими дискуссиями о цифровой экономике. Например, в какой степени очень сильная связь между прибылью и активами обусловлена тем, что цифровые компании не вмешиваются в государственное регулирование и таким образом избегают затрат на активы, которые должны нести другие компании? Аналогичным образом, если в финансовом секторе связь между прибылью и количеством сотрудников может иметь интуитивную основу в виде неосязаемости и большого размера товаров, с которыми он имеет дело - акций, фьючерсов, деривативов и так далее, - то в цифровом секторе относительно умеренную занятость и высокую прибыль можно связать с тем, что многие цифровые продукты пользуются обширным "бесплатным" трудом, предоставляемым пользователями этих продуктов. Однако прежде чем соблазняться подобными цифрами, важно признать более фундаментальную трудность, на которую указывают и эти исследования, и анализ ОЭСР, - необходимость выработки четкого определения цифровой экономики.
Числа не говорят. Только благодаря концептуальной основе они могут говорить, хотя мы часто забываем об этом и воспринимаем цифры как дареную лошадь, в пасть которой было бы невежливо заглядывать. С одной стороны, данные свидетельствуют о существовании цифрового сектора значительных размеров - около 20 или, возможно, даже 30 процентов от общего объема экономики - с четко выраженной структурой, в то время как с точки зрения ОЭСР он гораздо меньше. Эти различия заставляют задуматься о том, что было сделано с цифрами, чтобы заставить их говорить именно так? Например, хотя данными FT и Fortune можно манипулировать, чтобы получить одинаковое отраслевое деление экономики, различия между ними позволяют предположить, что на результаты могут влиять разные определения, учитывая кардинальные изменения между 2015 и 2017 годами. Определение цифровой экономики как статистической категории стало результатом отнесения компаний к определенным секторам, принципы которого не были четко сформулированы. Поэтому нет смысла искать более точные статистические результаты или доверять чему-либо, кроме самых общих результатов, пока определение цифровой экономики не станет более четким.
Цифровые экономические практики и проблема определения
Проблему определения цифровой экономики можно сформулировать, задав, как может показаться, странный вопрос: являются ли Apple, Microsoft, Google и Facebook частью цифровой экономики? Этот вопрос может показаться странным, поскольку для многих аналитиков цифровой экономики Apple и Microsoft являются не просто частью цифровой экономики, но и ее образцами. Однако в случае с Apple и Microsoft можно утверждать, что они, по сути, являются старомодными производственными предприятиями - они производят товары и продают их, а то, что они продают, оказывается цифровыми или информационными продуктами (Bruns 2008: 2). В конце концов, операционная система или iPhone - это товары для продажи. Конечно, обе компании устроены сложнее и включают в себя целый ряд других экономических практик, но в основе их прибыли и способности выживать и процветать лежит создание товара и его продажа. Google и Facebook нельзя описать подобным образом. Оба предлагают бесплатные услуги - поиск, социальность, - которые позволяют им генерировать информацию о своих пользователях, а затем получать прибыль от рекламы, направленной на основе этой информации (Turrow 2011). Я вернусь к этим практикам позже, но здесь они уместны для того, чтобы поставить под сомнение то, как я и ОЭСР заставили говорить цифры, поскольку в обоих случаях было сделано предположение, что Apple, Microsoft, Google и Facebook являются частью цифровой или информационной экономики. Однако доходы и Apple, и Microsoft более чем на 80 процентов состоят из продажи "вещей". В случае с Apple, iPhone, iPad, Mac и "другие" продукты составили 83 процента ее доходов в последнем финансовом квартале 2017 года, а на "услуги", такие как iTunes, AppleCare, ApplePay и так далее, пришлась большая часть остальной выручки. Четыре основные статьи доходов Microsoft в 2017 году - Office, серверные продукты, операционная система Windows и Xbox - составили около 80 процентов всех доходов. Обе компании имеют долгую историю изобретения цифровых товаров и их последующей продажи, что с экономической точки зрения не совсем похоже на изобретение и продажу автомобилей компанией Ford (Bishop 2017; Apple 2017).