Наконец, мы увидели, что игра объединяет все эти стратегии монетизации в гибридном контексте, где также присутствуют экономические практики, знакомые по производству и розничной торговле. Опять же, платформы определяют ценность в действиях, которые могут совершать пользователи, а посреднические отношения между игроками и между игроками и игрой становятся ключевыми процессами, позволяющими игрокам и их коллективам частично определять и формировать игру.
Пользователи, совершающие ценные для них действия, повторяют их, создавая тем самым коллективные действия. Так будет даже в том случае, если платформа сама по себе сложна и не состоит из одной интегрированной системы аппаратного и программного обеспечения. Ниборг и Поэлл называют такие процессы "платформизацией культурного производства" и исследуют связь между платформами и культурными индустриями, утверждая, что "Платформизация... знаменует собой реорганизацию культурного производства и циркуляции, делая культурные товары условными" (Nieborg and Poell 2018; см. также Gillespie 2010). Аналогичным образом Срничек утверждает, что существует платформенный капитализм, который является как специфическим сектором, так и движущей силой капитализма XXI века (2016: 3-8). Хотя в предыдущих главах термин "платформа" использовался свободно, следует отметить, что он всегда определяется по отношению к анализируемым цифровым экономическим практикам. Как считают Ниборг и Поэлл, платформа - это пространство для организации производства и циркуляции в цифровой экономике. Коллективные действия могут реформировать платформу и влиять на нее, в то время как сама платформа имеет возможность читать эти коллективные действия и использовать это чтение в двух широких направлениях: для создания платформы и ее пользовательской базы, а также для определения и реализации стратегий монетизации. В этой экономической практике действуют две причинно-следственные связи: ценность для пользователей их действий и деятельности и информация, определяемая как собственность.
Две причины в цифровой экономике
При отслеживании цифровых экономических практик часто встречалось, что в каждой цифровой экономической практике предлагались определенные виды деятельности: поиск информации, отправка фотографий, которые исчезают через несколько секунд, превращение в волшебника в игре с другими, многочисленные способы проявления эмоциональной жизни, поездка на такси и так далее. На самом простом уровне эти действия являются причиной, по которой пользователи занимаются той или иной практикой. По мере изучения этих видов деятельности становилось все труднее привязать их к существующим концепциям, особенно потому, что одни и те же виды деятельности могли быть описаны противоречивыми понятиями: как игра и работа, бесплатное и оплачиваемое, досуг и труд. При изучении теории свободного труда возникла та же проблема, связанная с использованием противоречивых концепций для понимания одной и той же деятельности. Эта проблема усугублялась в теориях как свободного труда, так и эксплуатации презумпцией того, что любая деятельность уже является трудом, вплоть до того, что для некоторых теоретиков вся жизнь стала трудом. Это проблема слов и понятий. В другом контексте Стюарт Холл обозначил схожую проблему: "Это проблема конца языка, а не его начала: ни одно из слов больше не будет работать на вас!" (Hall cited in Bird and Jordan 1999: 203-4).
Использование Джарретт феминистских концепций домашней работы как труда указывает на выход из этой дилеммы и на язык, более подходящий для цифровых экономических практик. Опираясь на теории домашнего труда, она утверждала, что одно и то же действие может пониматься двояко:
Для пользователей ... Facebook переживается прежде всего как обмен потребительскими ценностями. Сайт может преобразовать рабочую силу пользовательского опыта в товарную форму пользовательских данных (рабочее время) только после того, как пользователь получит опыт использования в качестве неотъемлемой потребительской ценности. И поскольку она остается потребительской ценностью, аффективная интенсивность, связанная с обменом в Facebook, не теряет своей способности создавать и поддерживать богатые социальные формации, даже когда она почти одновременно включается в товарную цепь. (2016: 123)
Как и Коте и Пибус, Джарретт указывает на то, что использование кем-то в социальных сетях своих социальных отношений, опосредованных платформой, одновременно эмоциональными и аффективными, даже если они превращаются платформой в труд от ее имени. Утверждение Джарретта о том, что одно и то же действие может быть одновременно аффективным для пользователя и трудовым для платформы, открывает возможность исследовать идеи, выходящие за рамки труда.