- Ага! - он чуть подался вперёд. - То есть эта вещь вас кормит.
- Точно, - я похлопал по фотоаппарату рукой, и он подмигнул мне красной лампочкой. - Кормит. И делает это хорошо.
- А до этого вы снимали другими такими же штуками?
- Да нет. Вот как с ним познакомился, так и начал снимать.
- А до этого кем работали?
- Лифты в домах устанавливал.
- То есть вы обычный пролетарий?
- Ну, да.
- Хорошо. У нас дилемма, с одной стороны вы хотите, чтобы жизнь была спокойной и размеренной как раньше, с другой стороны то, чем вы занимаетесь, устраивает вас настолько, что вы готовы рисковать своей спокойной жизнью ради временных хороших результатов от сотрудничества с этим вашим цифровиком. Правильно?
- Результаты не такие уж и временные. На самом деле любая фотография с этого девайса, даже случайная, это выстрел в десятку.
- Людям нравится, ваши фотографии?
- Ну, не совсем. Фотографии им нравятся не всегда, но зато они всегда необычные.
- Так вот... - и врач задумался.
Он замер, прикрыв глаза, монокль положил на стол и теперь барабанил еле слышно по дереву стола. Потом рука взяла монокль, поднесла к левому глазу, и врач внимательно посмотрел через него на мой фотоаппарат.
- Как вам такое предложение, я у вас его забираю, и вы больше никогда его не увидите.
- Нет, Афанасий Семёнович, это абсолютно неприемлемо. Лучше сделайте так, чтобы я не боялся им снимать.
- Хм. Видите ли, Сергей Матвеевич. Вам абсолютно неопасно для самого себя снимать этим фотоаппаратом. И вы это знаете. Ведь ваши проблемы они, скорее морального свойства, а себя вы им не фотографируете. Правильно?
- Ну, было пару раз.
- Ага. Было пару раз. Но ведь ничего не случилось.
- Ну, собственно ничего особенного, - рассказывать сидя в тёмном лесу, при свете керосинки про окраину Москвы с замками и странными машинами не хотелось.
- Так вот. Я что хочу сказать. Есть такая рыба в океане - прилипала. Знаете такую?
- Она клеится к акулам и потом питается объедками с её стола.
- Совершенно верно. Представьте себе теперь, что вы акула, а ваш фотоаппарат - это та самая прилипала. Только в отличии от акулы, которая охотится по своей воле, вы охотитесь по причине внешнего управления. Вы не можете не охотиться, потому что иначе вы станете обычной рыбой. А акулой вы стали, потому что вашей рыбе-прилипале нужны объедки. Что-то, что никому не нужно, кроме жертв и самой рыбы. Вы меня понимаете?
- Если честно, не очень.
- Пока у вас не было фотоаппарата, вы жили обычной жизнью. Но стоило вам его получить в руки, и жизнь ваша стала ярче, интереснее и вообще она стала совсем другой. Это судьба. Понимаете? Это не лечится на уровне подсознания. И на уровне сознания тоже. Я не верю, что тут может помочь врач. Тут, наверное, даже церковь не поможет, потому что если бы у вас были проблемы с душой, вы бы не мучились из-за того, что у вас в руках что-то, от чего у других людей неприятности.
- С чего вы взяли, что у других людей неприятности?
- Это просто. Вы говорите, что у вас все хорошо, но хотите избавиться от причины вашего успеха. Значит то, что вы имеете, приносит вам душевные муки, но не потому, что именно вам плохо.
- А что же мне тогда делать?
- Ничего. - Он грустно улыбнулся мне с другого края стола, и на мгновение мне показалось, что стол стал гораздо шире, как будто мы сидим на двух сторонах широкого деревянного настила. Причём ощущение было такое, будто это поле - такое место для переговоров между двумя воюющими сторонами. Ни много ни мало. - Ничего делать не надо. Быть акулой - это теперь ваша судьба. Это ваш путь, иначе бы вас не выбрали. Понимаете?
- Как-то не совсем.
- Это ничего. Завтра поймёте. А пока сфотографируйте меня.
- Зачем?
- Иначе вам не поверят, - он грустно улыбнулся мне. - Ваша судьба быть акулой, моя - быть врачом. Щёлкните меня, фотографию потом передадите кому-нибудь из врачей больницы, я приду и заберу.
Прилетела ещё одна большая чёрная бабочка и закружилась вокруг лампы, потом ещё одна. Потом сразу несколько. Они закружились вокруг лампы и яркий шарик в ней вдруг начал меркнуть.
И тогда, уже понимая, что происходит опять что-то странное, я взял фотоаппарат, посмотрел через видоискатель на эту странную грустную улыбку и нажал на кнопку.
ВСПЫШКА!
Вокруг щебетали птицы, ветер лениво шевелил ветви деревьев, солнце ярко освещало грубо сбитый стол и две скамейки. Неподалёку стоял старый ржавый мангал, в траве под кусом лежала пластиковая бутылка из-под пепси.
Фотоаппарат был у меня в руках, я деловито залез в настройки. Грустная загадочная улыбка никуда не делать. Она была тут, в фотоаппарате.
*
В санаторий я вернулся как раз к завтраку, в дверях меня встретил озабоченный Паша, окинув меня грозным взглядом, он, тем не менее, ничего не сказал, вместо этого приглашающее махнул рукой и мы пошли в столовую.
Ели молча. Изредка на меня кидали оценивающий взгляд, который потом перемещался на фотоаппарат, который я старательно повесил на спинку стула объективом вниз.
Я ел спокойно, размеренно. Ощущение у меня были странные, я, почему то чувствовал себя выспавшимся, но осознавал, что ещё пара часов сна не помешает.
Паша терпеливо дождался, пока я доем и только после этого спросил.
- Спать хотите?
- Да чёрт его знает, вроде не смертельно, но хочу.
- Обычная ситуация, учитывая то, что вы к нам из города приехали. У нас тут обычно все первые три-четыре дня спят беспробудно. Но сначала прошу ко мне в кабинет.
До его кабинета мы долетели со спринтерской скоростью. Как только дверь закрылась он тут же сел за стол, кивнул мне на кресло, а сам деловито достал из ящика стола ноут.
- Сергей Дмитриевич, вы всю ночь в лесу провели?
- Да, получается, что так. Ушёл в лес, сел там на скамеечке и заснул.
- И проспали до утра. Бывает. Я вообще-то забеспокоился. Полночи искал в сети инфу про вас и смотрел ваши фотографии. Знаете, они действительно очень необычные, все причём. Вот эти штучки вам ни о чём не говорят?
С этими словами он вытащил из кармана и бросил на стол черные чётки и такой же чёрный крест на серебряной цепочке.
- Ну, - я несколько удивленный резким переходом взял в руки чётки, на ощупь они оказались очень тёплыми. - Четки, значки какие-то полустёртые.
- Тёплые?
- Ну да. Вроде как. А из чего они?
- Я сначала думал что из плутония. Но они недостаточно радиоактивные для такого материала. На химанализ мы их не отдавали.
- Почему?
- Потому что страшно отдавать такую штуку в чужие руки. Вы не сфотографируете их?
- Да можно.
Мой лечащий врач кивнул, не отрывая взгляда от монитора.
- А знаете, я беспокоился о вас. Посмотрел ваши работы и пошёл к вам в номер утром, а вас нет. Охранник сказал, что вы ушли в лес и заснули за столом, который мы для любителей шашлыков поставили. Он за вами потом прогулялся, убедился, что вы спите и никому ничего не сказал. Будет ему втык. Правильно? А то я утром прихожу, а вас нет.
- Думаете, со мной могло что-то случиться?
- Нет. У нас места глухие, а тропка ведёт в заброшенный пионерский лагерь. Ни грабителей, ни чего подобного им тут нет. Так что все путём. Тем не менее, больного человека оставлять одного в лесу это как-то... Нехорошо.
Я взял своего мучителя в руки, навёл на стол, где аккуратно разложили крест и чётки и щелкнул. Раздался странный треск, на мгновение все вокруг как будто неуловимо поменяло оттенки своих цветов. Я ещё раз нажал на пуск, также треснуло в воздухе, как будто электрическим разрядом.
Паша отвлёкся от ноута и посмотрел на меня ошарашенным взглядом.