Стать курьером между людьми и машиной? Променять запах бензина на цифровые ароматы? Нет уж, увольте!
Я уже открыл рот, чтобы отказаться — однозначно, безоговорочно отказаться — как вдруг вспомнил слова Антона. Он тогда, три месяца назад, после всей этой истории с Ковчегом, сказал: «Сергей, ты же понимаешь, что это ещё не конец? Что они тебя так просто не отпустят?».
— И что я получу взамен? — голос мой прозвучал удивительно твёрдо, даже для меня самого.
Камилла на секунду замялась, а потом достала из столика папку, которую я поначалу не заметил. На ней красовался знакомый логотип Пятого отдела.
— Новый контракт, Сергей, — она улыбнулась уголком губ. — Очень выгодный. Для всех.
Папка была холодной и гладкой, словно чешуя змеи. Я с некоторой опаской принял её из рук Камиллы и раскрыл на первой же странице. Шрифт — чёткий, лаконичный, без лишних украшательств, как и подобает документам, имеющим отношение к Пятому отделу.
«Договор о конфиденциальном сотрудничестве», — гласила первая строчка. Дальше — стандартный набор юридических формулировок, от которых у меня, человека, привыкшего иметь дело с гаечными ключами, а не с бумажками, начинала кружиться голова.
— Суть, Камилла, — я закрыл папку с лёгким хлопком. — Давай без лишних реверансов.
Камилла, ничуть не обидевшись на мою прямоту, откинулась на спинку дивана, приняв позу скучающего сфинкса.
— Хорошо, Сергежа, — она лениво провела языком по губам, и этот жест показался мне неуместно эротичным в контексте нашего разговора. — Феникс нуждается в посреднике. В ком-то, кому он может доверять, кто сможет донести его идеи до людей. И наоборот.
— И ты считаешь, что я на эту роль гожусь? — я не скрывал скепсиса в голосе. — Да я же в этих ваших виртуальных делах ни бум-бум!
— Зато Феникс тебе доверяет, — Камилла улыбнулась краем губ. — Не забывай, Сергей, ты был единственным, кто контактировал с ним. Кто знает, может, именно ты и станешь пророком новой эры?
Пророком? Это уж слишком! Я всего лишь хотел спокойно жить, ремонтировать машины и не ввязываться ни в какие глобальные авантюры. Но, видимо, судьба распорядилась по-своему.
— … И вот что мне с этим вашим контрактом делать? — я с шумом поставил стакан на столик, забрызгав полированной поверхностью. — В рамку вставить?
В конце концов, я простой мужик! Двигатели ремонтировать — мое призвание. Спасать мир от виртуального апокалипсиса — это так, побочный эффект. А становиться послом доброй воли у какого-то, пусть даже очень умного, чайника — это уже слишком!
Камилла как-то странно улыбнулась, потом лениво и грациозно встала. Он пригубила вино и поставила бокал на столик. Девушка села рядом со мной. Мое бедро чувствовало жар ее тела. Сердце начало биться словно в припадке эпилепсии. Перед глазами промелькнули кадры нашей близости. Три месяца назад Камилла в первый и последний раз «отблагодарила» меня за мои мучения в виртуале. Та ночь с этой эффектной девушкой грела меня еще долгие дни и даже недели. К сожалению, повторения не было. То дела, то срочные вызовы. Мы встречались редко. Чаще болтали по коммутатору, с периодичностью раз в неделю.
Сейчас же ее присутствия в такой непосредственной близости меня нервировало, а организм готов был наброситься на девушку.
Камилла, видимо решив, что уговорами меня не пронять, наклонилась ко мне, обдав волной дорогих духов, и поцеловала.
Не то чтобы я сопротивлялся, нет! Губы Камиллы были мягкими и горячими, словно лепестки экзотического цветка. Вот только длилось это блаженство недолго.
В этот момент резко распахнулась дверь в гостиную.
На пороге, словно гнев господний, материализовался отец Камиллы.
— Камилла! — голос отца прозвучал громом среди ясного неба.
Мы отпрянули друг от друга, словно нас ударило током. На лице Камиллы не дрогнул ни один мускул, но я-то видел, как в её глазах вспыхнула паника. Чувствую себя как подросток в гостях у девчонки.
— Отец… ты… ты как раз вовремя, — проговорила она, с трудом поднимаясь с дивана.
Евгений Владимирович, отец Камиллы, внимательно нас разглядывал. Высокий худощавый мужчина с проницательным взглядом и аристократическими чертами лица застыл в дверях. Серый костюм, дорогие часы и легкая надменность во взгляде заставляли меня чувствовать себя неуютно. Казалось, будто в дом этого человека закрался нищий голодранец, посягающий на самое сокровенное — дочь.