Для спорта высоких достижений — дипскаев — вам, конечно, понадобятся телескоп помощнее, небо потемнее и воображение побогаче. Я уже писал, что дипскаи — это пища для гурманов, когда кольца Сатурна уже надоели, а азарт наблюдателя не только не пропал, но и усилился. Мутное пятнышко галактики в поле зрения тоже может стать источником наслаждения!
Если же чуда не произошло и вы пресытились наблюдениями после пары взглядов на лунные кратеры, простенький телескоп не жалко будет подарить другу или поставить в угол гостиной в качестве модного аксессуара.
Василий Щепетнёв: Княжество Гвазда
Василий Щепетнев
Опубликовано 13 ноября 2012 года
Гвазда превратилась в княжество внезапно. То ли правитель дал жирные чернозёмные земли на кормление фавориту из одной лишь приязни, то ли, глядя на успехи Горного Герцога, решил перенести социально-экономический эксперимент на исконно русскую территорию, или же причина была иная, недоступная уму обывателя, но — свершилось. Соответствующий комплекс законов приняли быстро, и Гвазда с прилегающими окрестностями стала княжеством в составе РФ. Не очень большим, не очень маленьким, четыре Франции на ней не разместятся, а вот какая-нибудь Бургундия или Прованс — запросто.
Отличительный признак княжества — закреплённое законом деление подданных на сословия. Новая знать отдельно, духовенство отдельно, подлые сословия тоже не забыты. Всяк мог понять свои права и обязанности не эмпирически, а лишь чтением «Уложения о княжестве Гвазда», что позволяло избежать множества ненужных синяков и шишек. По сути, Гвазда возвращалась к славным временам Александра Благословенного, если не Екатерины Великой, и сторонний наблюдатель замечал в «Уложении» прежде всего статьи о закреплении низших сословий. За кем, собственно, они закрепляются, было ясно не вполне, но то, что положение крестьянина ли, фабричного рабочего или прислуги напоминает положение крепостного люда при Екатерине, бросалось в глаза каждому. Некоторые горячие головы вопили о возрождении рабства, но эти вопли оставались безответными: власть не снисходила до крикунов. Да и о каком возрождении могла идти речь, если рабства в токвилевском или же моммзеновском смысле в России вовсе никогда и не существовало? Неравенство же существовало всегда, и то, что неравенству теперь придали ясный юридический статус, есть умный ход власти и символ прогресса. Если господин убил своего холопа, он неподсуден, но с чего б это убивать своего, нести убытки? Если беспризорного — платит малую виру, ну а чужого — виру полную, так было, и так будет. Потому быть чужим холопом безопаснее, чем быть вольным. Если холоп косо взглянул на своего господина, тот волен его выпороть, посадить в холодную, отдать в солдаты, на чужого же господина смотреть косо не возбраняется, но только смотреть, не раскрывая рта, разве что в изумлении.
Но главным в том уложении остаются параграфы о воле. Любой холоп княжества тридцать первого числа каждого месяца имеет право переменить господина или же отказаться от господина вообще, при условии, конечно, что у него нет задолженности или иных непогашенных обязательств перед прежним хозяином. А хоть бы и были: покинув пределы княжества, холоп становится обыкновенным гражданином Российской Федерации и выдаче назад не подлежит. Да, порой поговаривали, что по стране рыщут охотники за беглыми, возвращающие рабов хозяевам, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это клеветы: холопы — не рабы, а холопы! — раскаявшись, добровольно возвращались с повинной. По правде говоря, случаев подобных зафиксировано немного: недостатка холопов в Гваздёвском княжестве не ощущается, и тратиться на поиски перебежчиков нет никакого смысла. Разве что беглец оскорбил честь и достоинство господина — такое да, такое не прощается. Но если ушедший в иные земли ведёт себя прилично и если никакой корысти в его возвращении не просматривается, то и беглец, и его семья могут жить совершенно спокойно. Более того, беглецами их опять же называют ради красного словца: бежать им нет никакой нужды, тридцать первого числа они вольны покинуть Гвазду шагом, с чадами и домочадцами, средь бела дня. Если недоимок за ними не значится, с собою они берут имущество в пределах оговоренной «Уложением» суммы, если же недоимки есть, то уходят лишь в носильном платье, передавая оставшееся имущество господину самим фактом перемещения из Гвазды.