Дальше пересказывать сюжет не стану, чтобы не портить удовольствие, хотя читатели уже догадались, что первая часть фильма — это парафраз «Золушки». Дальше в фильма Пабло Бергера начинаются такие игры с европейской культурой и мифологией, что голова идет кругом: фабула «Золушки» головокружительно переходит в «Белоснежку и семь гномов», затем превращается в «Пиноккио», а под конец — через сюжетный шок — взрывается в «Спящей красавице», которую режиссер подает в эстетике «Носферану» и «Франкенштейна»!
В «Белоснежке» Бергера такое обилие подтекстов, контекстов и внутренних диалогов с европейской культурой, с одной стороны, и историей американского кинематографа — с другой, что просто диву даешься, как Пабло Бергер сумел снять фильм с такой сложной структурой, умудрившись при этом не просто не занудить зрителя, а заставить его восхищаться каждым кадром и каждым актерским жестом!
Если бы меня спросили, что в фильме Пабло Бергера самое выдающееся, я бы, не раздумывая, ответил: гармония киноязыка и филигранное мастерство режиссуры! При этом я заведомо оставляю за кадром прямо-таки эпическую игру всего актерского состава (я не нашел в кадре ни одного статиста, который бы отыгрывал без чувства и вдохновения, даже в массовых сценах на корриде!), невероятную сценографию и операторское искусство, которое постоянно заставляет забывать, что мы смотрим немое кино, к тому же еще и стилизованное до буквализма под 20-е годы!
Последние 20 лет испанский кинематограф по праву считается флагманом европейского интеллектуального искусства. Когда-то этот пьедестал безоговорочно принадлежал Италии, хотя постоянно на него претендовали французы (nouvelle vague), шведы (Ингмар Бергман), немцы (Вем Виндерс и Райнер Фасбиндер) и даже датчане (хотя какой датчанин из Ларса фон Триера?) Однако ни в одном национальном кинематографе Европы с такой мощью не проявляли себя сразу несколько поколений режиссеров, претендующих на глубокое осмысление жизни и бросающих при этом открытый вызов коммерческому примитивизму, навязанному миру американским пошлым ширпотребом: Виктор Эрисе, Хосе Луис Гарси, Мануэль Гутьерес Арагон, Пилар Миро, Педро Олеа, Мончо Армендарис, Педро Альмодовар, Алекс де ла Иглесиа, Алехандро Аменабар, Хулио Медем, Пабло Бергер! Какая еще нация может похвастаться сегодня таким длинным списком имен мирового уровня?
Очень надеюсь, что сегодняшняя Голубятня открыла новое имя в искусстве, и выходные у многих читателей пройдут под знаком «Белоснежки»!
Сверхновые как один из факторов земной экологии
Дмитрий Вибе
Опубликовано 23 мая 2013
Некоторое время назад я успокоил вас, что вспышка сверхновой на Бетельгейзе нам не страшна, когда бы она ни произошла. Но Бетельгейзе не единственная звезда в Галактике, поэтому вопрос о потенциальной опасности близкой вспышки сверхновой нет-нет да и поднимается в научной литературе. Одними из первых об этой опасности заговорили наши соотечественники В.И. Красовский и И.С. Шкловский. Найти сейчас их оригинальную статью 1957 года в Докладах АН СССР довольно проблематично, но, к счастью, И.С. Шкловский изложил содержание статьи в более доступной книге «Сверхновые звёзды» 1966 года. Разные авторы, правда, ссылаются ещё и на статью О. Шиндевольфа в журнале «Neues Jahrbuch fuer
Так или иначе, эти опасения высказывались уже в 1950-е годы, когда представления о природе вспышек сверхновых были даже туманнее, чем сейчас. Однако для оценки последствий взаимодействия Солнечной системы с факторами взрыва не так важна его природа; достаточно знать внешние проявления. Эти проявления, по крайней мере по части оптического излучения, известны с давних времён, однако их связь с колоссальной энергетикой события стала очевидна только после установления шкалы межгалактических расстояний. В начале 1920-х годов выяснилось, что вспыхивающие звёзды, которые с лёгкой руки Тихо Браге назывались новыми, разделяются на две очень разные группы, причём звёзды из одной группы в десятки тысяч раз превосходят по яркости новые из второй группы. Для этих особенно ярких новых предлагались разные имена: исключительные новые, гигантские новые, главные новые… Но прижилось имя, придуманное в начале 1930-х годов Ф. Цвикки и В. Бааде, — сверхновая. Бааде и Цвикки также связали вспышки сверхновых с финальным коллапсом проэволюционировавших звёзд.