В «Чёрном золоте» представлены два импульса арабского национального сознания: Материального Прагматизма (воплощён в эмире Нессибе) и Духовной Традиции (эмир Амар). Сюжет развивается как раз из столкновения этих импульсов и их противостояния. Жан-Жак Анно воплощает эту конфронтацию очень тонко и грамотно, почти не совершая ошибок.
Пример тонкого понимания фактуры: сцена с нападением одного из племён на американских геологов, мотивированным якобы тем, что они — «неверные». Перед нами расхожий миф западной цивилизации, которая всех чешет под свою гребёнку. Режиссёр «Чёрного золота» на уровне блестящей интуиции восстанавливает историческую справедливость, заставляя эмира вмешаться и не допустить погрома.
Неприязнь на почве религиозной «неверности» — лишь эксцесс дремучей необразованной народной массы, которому арабская цивилизация никогда не давала развития. Цивилизация эта на протяжении всей истории человечества являла собой образец религиозной и идеологической терпимости. Выжигание инакомыслия калёным железом — это как раз привилегия христианства. Арабы никогда никого не притесняли по вопросам вероисповедания: ни в Иберии, ни в Индустане. И Жан-Жак Анно едва ли не первым в кинематографе восстановил историческую справедливость.
Полюс материального прагматизма символизируется в «Чёрном золоте» сценой, где эмир Нессиб раздаёт почетным гостям на свадьбе дочери часы «Ролекс», которые достаёт из большущей коробки. Полюс Духовной Традиции — это сцены из жизни царства Амара, в котором запрещены медицина, электричество, техника и прочие блага западной цивилизации, которые, по мысли эмира Амара, совращают человека с благородного пути истины и познания, прельщая ложной ценностью денег.
Оба полюса трагикомичны, поскольку не позволяют нации реализовать полностью свой потенциал и обрекают её на заведомо подчинённое и приниженное положение. Снятие этого противоречия происходит в образе принца Ауда, который символизирует собой будущее аравийской цивилизации (вернее — государственности и национальной идеологии). Важна, однако, не сама позиция Ауда («Лично я не против иностранцев: я думаю, они могут нам что-то показать, и мы можем их многому научить»), а бытовая роль принца. Изначально (а в душе — до самого конца!) он был книжником! Хранителем книг, библиотекарем, учёным, близоруким очкариком, которого судьба превратила в воина, соединив тем самым два великих качества арабской цивилизации — предельную пассионарность и не менее предельное почитание духовности и знания.
То, как это реализовано с чисто художественной точки зрения в фильме Жана-Жака Анно, заслуживает наивысшей оценки. Конечно, заслуга в данном случае просто обязана быть разделена между режиссёром и актёром: Тахар Рахим в роли принца Ауда умопомрачителен. В какие-то моменты ловишь себя на мысли, что сам не раздумывая встал бы и пошел за таким Повелителем куда угодно, полагаясь исключительно на его оценку мира и ситуации.
Однако — магия искусства в действии.
Рождение нового стиля из трагедии персонализации (по мотивам книги Эли Паризера)
Сергей Голубицкий
Опубликовано 11 октября 2013
Формально свой добровольный исход из «Фейсбука» я объяснил нежеланием предоставлять предприятию Марека Цукерберга право на безвозмездное использование моего контента в коммерческих целях. Право это оговорено в «Пользовательском соглашении», которое я, разумеется, не читал в момент открытия аккаунта.
По трезвом размышлении понял, что возмущение вызвала не столько сомнительная справедливость сделки (мы тебе — право общаться с друзьями, родным и близкими, ты нам — право использовать всё, что ты ни выложишь на своей странице, для извлечения прибыли), сколько ни на минуту не покидавшее меня ощущения подопытного кролика. Цукерберг внимательно наблюдает за каждым моим шагом, за каждой моей фотографией, за каждой репликой, а затем пытается навязать мне то, что, как ему кажется, мне нужно, — либо можно мне впарить: непонятно откуда выкопанных кандидатов в «друзья», непонятно каким образом подобранные, отсортированные и отфильтрованные посты в ленте новостей, равно как и совершенно никчемные для меня приложения, игрушки, музыкальные пожелания, «любопытные факты» и т. п.