И говорили они о чрезвычайно серьёзных переменах, которые вызовет в экономической и социальной жизни нашей страны и всей планеты (форум назывался «Россия и мир: устойчивое развитие») массовое внедрение тех новых технологий, о которых «Компьютерра» постоянно пишет в рубрике «умные машины». Называлось это — «новые индустриальные технологии» (НИТ). По определению Алексея Пономарёва из «Сколкова», речь идёт о комплексе процессов проектирования производства материальных объектов различной сложности, которые обеспечивают высокий уровень кастомизации каждого образца при стоимости, сопоставимой или меньшей по сравнению с аналогичными образцами в массовом производстве.
Новые индустриальные технологии обязаны своим существованием технологиям информационным. Именно предельно дешёвые, производимые миллиардными тиражами процессоры управляют с помощью массово тиражируемого кода различными инструментами, позволяя создавать индивидуальные вещи по цене, сопоставимой с массовой продукцией фабрик Юго-Восточной Азии. Приведём один — обойдённый массовым вниманием, но очень важный — пример. Мальчик из Массачусетса Леон Маккарти родился без пальцев на левой руке.
И — жил без них до двенадцати лет. Несмотря на довольно «левый» курс нынешнего правительства США, несмотря на высокие налоги и обилие бюрократов, занятых в тамошних государственных программах, всяких там Medicare и Medicaid, искусственную руку мальчику предоставить никто из них не мог. И родители тоже не могли её купить: изготовленная по классическим технологиям, она обходится в десятки тысяч долларов, а служить будет недолго — ребёнок же растёт, через пару лет придётся менять на новую…
И вот отец Леона, Пол Маккарти, решил проблему самостоятельно. Он отыскал в Сети видео, на котором Айвен Оуэн рассказывал, как сделал протез руки для своего пятилетнего сына, и начал экспериментировать. В результате, пользуясь трёхмерным принтером, имевшимся в школе ребёнка (трудиться машинке пришлось всего лишь 20 минут) и истратив расходных материалов на десяток долларов, он сумел получить вполне работоспособный протез, который позволил мальчику почти полноценно пользоваться левой рукой (видео — здесь).
И с новой рукой — мальчик ведь растёт — проблем будет ещё меньше: опыт-то наработан. Непонятно, почему такой пример вызывает куда меньший интерес, чем печатанные на 3D-принтере пистолеты… Он и куда этичнее, и куда больше повлияет на жизнь общества. Сравним: цена протеза, в принципе кастомизированного, чисто индивидуального продукта, если изготавливать его по традиционным технологиям, с большой долей ручного труда, очень дорогого в США, — несколько десятков тысяч долларов. А кастомизированная же продукция 3D-принтера — десять! На три с лишним порядка меньше!
Да, в хороших западных (пусть чисто механических, как у Геца фон Берлихингена) протезах применяются качественные и дорогие материалы — углепластики, титановые шарниры, силиконовая кожица… Но выигрыш в прочности и долговечности не имеет значения для конкретного человека, который не может себе всё это позволить. А тут проблема решена — предельно дёшево и с приемлемым качеством. И вот это и есть уже конкретное применение, пусть и в единичном масштабе, новых индустриальных технологий.
Но теперь посмотрим на эту историю с точки зрения экономистов, которых отдельный человек заботит примерно так же, как отдельная молекула горячего газа занимает тех, кто делает расчёты внутренней баллистики. Чем всё это для них чревато? А тем, что десятидолларовая искусственная рука — изменившая к лучшему жизнь двенадцатилетнего мальчишки — означает отсутствие спроса на протез ценой в десятки тысяч долларов, которые исчезнут из такой лукавой выдумки учёных-экономистов, как валовой внутренний продукт.