Тот факт, что упорные поиски в весьма ограниченном и оживлённом судоходном районе ни к чему не привели, лишь одна из странностей, которыми напичкана эта история. Странно молчание пилотов: у экипажа 777-го, падающего или тем более планирующего с высоты в 10 километров (от половины до полутора часов полёта с погашенными турбинами), должно было хватить времени «дать SOS». Странно, что от резко разрушившегося (а почему ещё молчал экипаж?) гигантского лайнера не осталось никаких следов на воде. Странно, что один человек из числа пассажиров — итальянец Луиджи Маральди — в субботу утром явился в тайскую полицию и заявил, что, на борт не поднимался.
Последняя странность, впрочем, разъяснилась. Оказалось, что минимум двое, а может быть, и четверо пассажиров рокового рейса летели с чужими документами: с паспортами, украденными у туристов в Таиланде (в том числе у Маральди), с переклеенными фотокарточками. Были эти люди террористами или просто нелегальными мигрантами, сейчас выясняет Интерпол. Важно другое: как вообще они прошли паспортный контроль?
И это вскрывает большую проблему номер один. Интерпол с начала века ведёт базу потерянных и украденных документов, доступную через Сеть всем странам-участницам. Однако правоохранительные органы далеко не всех стран утруждают себя проверкой тех же паспортов по интерполовской базе. Почему? Кто знает! Лень, неумение, нежелание доставлять хлопоты пассажирам, может быть, коррупция. Так или иначе ситуация глупая: есть информационный инструмент, позволяющий сильно снизить риски авиаперевозок, но пользуются им не все.
Мужчин, купивших билеты на рейс MH370 по чужим паспортам, теперь пытается опознать малайзийская полиция, натравившая софт для распознавания лиц на записи с камер наблюдения в аэропорту. Пока известно лишь, что они не азиаты.
Но если проблему номер один ещё можно считать «наземной», то проблема номер два имеет к авиации самое прямое отношение. Когда вьетнамские авиадиспетчеры, в чьей зоне ответственности находился MH370, потеряли с ним связь, они попросили другое воздушное судно, находившееся в том же районе, связаться с замолчавшим самолётом. И капитан этого судна рассказывал потом, что дозваться MH370 ему удалось, но не удалось разобрать ответ («что-то мямлили»).
Виноваты здесь почти наверняка не пилоты, а техника: основой коммуникаций в гражданской авиации была и остаётся аналоговая радиосвязь. Качестве её на больших дистанциях всегда оставляло желать лучшего, а уж сегодня обыватель, избалованный цифровой телефонией, от такого «качества» шарахнулся бы в ужасе. Почему же авиация не перейдёт на цифровые протоколы? Считается, что мешают не только надёжность и универсальность «аналкто-тоога» (вспомните «Цифровой рычаг»), но и — банально — деньги: у военных, конечно, имеются помехозащищённые цифровые системы связи, способные составить конкуренцию классическому радио, но представьте, каким бюрократическим и финансовым кошмаром обернётся международная стандартизация одного из таких решений! (Возможно, из читателей знает о таких инициативах из личного опыта? Расскажите!)
Наконец, проблема номер три тоже имеет непосредственное отношение к коммуникациям и связана с дистанционным мониторингом происходящего на борту. Ход событий восстанавливают с помощью «чёрных ящиков». Они, естественно, были и на MH370, и их, конечно, когда-нибудь найдут. Вот только на поиски могут уйти годы — как ушло около двух лет на обнаружение и подъём самописцев с пропавшего в 2009-м над Атлантикой Air France Flight 447. Но почему мы до сих пор пользуемся записями, вместо того чтобы получать телеметрию в реальном времени?
Риалтаймовые каналы слежения за гражданскими авиасудами имеются, но сильно ограничены в возможностях. Радары? Об их точности красноречиво свидетельствует простой факт: зона поиска MH370 сейчас расширена на сотни квадратных миль, ищут даже по другую сторону (слева) Малаккского полуострова. Координаты, курс, скорость и прочая мелочь, постоянно транслируемая маячком ADS-B (см. «Как взломать самолёт с помощью смартфона»)? Радиус его действия ограничен прямой видимостью (передача ведётся в УКВ-диапазоне), так что в удалённых районах помогает не всегда. Аварийный буй EPIRB, включающийся автоматически при попадании в воду (см. «“Любовь Орлова” и другие призраки»)? В данном случае его либо не было, либо он не сработал. Ещё на 777-х, говорят, производитель иногда устанавливает экспериментальное оборудование для трансляции данных о работе ключевых бортовых систем, но это далеко не стандарт — и непонятно даже, имелось ли оно здесь.