Нет, против сути и духа «Постановления номер шестнадцать» возразить очень трудно — оно действительно расставило точки над i в ряде вопросов, касающихся взаимоотношения властей и средств массовой информации, особенно — интернет-СМИ. Журналистская общественность ликует совершенно обоснованно: теперь е-СМИ не то что не могут «прикнопить» за любые комменты пользователей, которые недружественные власти сочтут «экстремистскими» (как уже не раз бывало ранее), теперь даже явный криминал с форума издания модераторы ресурса могут не удалять по собственной инициативе.
Объявлена конечная инстанция — Роскомнадзор — которая одна только и вправе давать указания по снятию проблемных постингов, а ответственность СМИ, в том числе судебная, возникнет только тогда, когда оно откажется следовать этим указаниям (необходимость наличия такого указания, как условие для возбуждения судебного дела, специально подчеркивается в «Постановлении номер шестнадцать»). Причем сам Роскомнадзор сопротивлялся назначению его «крайним» (можно себе представить, сколько цензоров ему придется содержать), и пытался переложить ответственность на сами СМИ, как это и было до сих пор де-факто, но верховные судьи его не послушались.
Этим, конечно, содержание объёмистого документа из 36 статей не исчерпывается: например, там, наконец, объявлено о том, что у публичных персон — должностных лиц и общественных деятелей, — понятие «частной жизни» имеет ограничения. Но пункт, объявляющий для интернет-СМИ режим, известный на Западе под названием safe harbor («безопасной гавани»), остается в нём центральным.
Между тем, как сказал в специальном комментарии для «КТ-Онлайн», другой известный юрист, председатель совета Координационного центра национального домена Михаил Якушев (успевший поработать на правовой ниве и в Microsoft и в правительстве), по сути авторы «Постановления номер шестнадцать» лишь "в явной форме распространили режим СМИ, журналистских прав и прав редактора на сетевые СМИ (что самоочевидно с самого начала), и следовательно, лишь внятно сказали, что «туда» распространяется закон о СМИ". Что в создавшейся ситуации отнюдь не лишнее, и, к тому же, будет способствовать тому, чтобы владельцы ресурсов старались обрести официальный статус. Но само по себе это постановление ни одной специфической интернет-проблемы не решает.
Вот вопрос на засыпку: является ли «Живой журнал» средством массовой информации? Ни одного формального признака, позволяющего отнести его к этому классу, не имеется — в нём нет ни редакции, ни руководителя, отвечающего за контент, который размещают сами пользователи. Между тем, все такие ресурсы, обычно называемые UGC-ресурсами (от user generated content), к которым относятся наиболее посещаемые сайты мира и России (это и Youtube, и социальные сети, и блоги, и такие ресурсы, как «Самиздат» Мошкова, и «Проза.ру» вместе со «Стихами.ру» и т.д. и т.п.), могут служить и служат основным источником информации для огромного количества людей, постепенно обгоняя в этом плане даже телевидение. Я лично знаю не одного человека, который уверен, что интернет — это и есть «Одноклассники».
Поэтому можно констатировать, что СМИ — лишь частный случай информационных ресурсов. В том, что их нельзя мешать в одну кучу (как это сделали кое-где на Западе, приравняв блоггеров к журналистам), ВС и Федотов совершенно правы — у СМИ есть определенная специфика (ну, как есть разница между любительскими роликами и голливудским кино). Однако в принципе не очень ясно, почему некоторые сайты, только оттого, что заплатили госпошлину и получили красивое свидетельство о регистрации, должны нести меньшую ответственность, чем другие. Михаил Якушев: "в результате же, как мне кажется, как всегда, попытка решить большую проблему «частным случаем» оказалась неудачной".
Михаил Якушев придерживается известной точки, согласно которой в законах уже все есть для регулирования этой сферы: "А вот там, «куда» он (закон о СМИ — Ю.Р.) НЕ распространяется — остаются вопросы. На которые ответы, тем не менее, есть — в ФЗ «Об информации», «Об экстремизме», «О гостайне» и т.д. и т.п. Просто для их поиска, видимо, потребуется новое разъяснение Верховного суда, которое появится, наверное, ещё лет через двадцать. Так что для юриста правовой неопределённости нет, но «снимать» эту неопределённость нелегко в отсутствие кодифицированного законодательства и низкой грамотности судей в вопросах информационного права...".