В конце расстроенный руководитель программы спросил: «Неужели ничего вам у нас не понравилось? — Как же может быть, — возразили самураи, — дети у вас просто замечательные! Ну а то, что руками...» Так вот, отрицание возможности создания искусственного интеллекта очень напоминает позицию рассказчика этого анекдота, смирившегося с тем, что делать нечто путное он может лишь той частью тела, которую латиняне обзывали эвфемизмом, используя в качестве такового слово «хвост» на наречии квиритов. Но есть ли такая позиция основание выносить пессимистические приговоры творческим способностям человечества?
В прошлом российские мыслители, хоть тогдашний чиновник вряд ли был более прогрессивен, смотрели на перспективы творящего и творимого разума более оптимистично. Вот, в смутные годы НЭПа глухой учитель из Калуги Константин Циолковский писал: «Что могущественней разума? Ему — власть, сила в господстве над всем Космосом. Последний сам рождает в себе силу, которая им управляет. Она могущественней всех остальных сил природы...» («Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы», Калуга, 1928 г.) То есть грезы о перестройке звездных систем имели фундаментом не возможности ракетных приборов, — на чём делался акцент советскими биографами Циолковского, — а, прежде всего, на нарастающую силу разума. То, что много позже ляжет в основу понятия сингулярности.
К теме соотношения Вселенной и Разума россияне вернулись в начале 1960-х. И сделал это выдающийся математик академик Андрей Николаевич Колмогоров (1903-1987). Его доклад «Автоматы и жизнь», подготовленный для семинара научных работников и аспирантов механико-математического факультета Московского государственного университета вызвал интерес, который в наше время вызывают разве что кувыркания участников реалити-шоу. А ведь это была работа, где обсуждались изрядно далекие от потребительства проблемы, вроде того, что необходимо расширить понятие жизни с унаследованного от классиков марксизма-ленинизма «способа существования белковых тел».
Потом была работа Колмогорова «Жизнь и мышление с точки зрения кибернетики», М., 1961 год. И вот в ней была высказана представляющаяся крайне важной и сегодня мысль: «моделирование способа организации материальной системы не может заключаться ни в чём ином, как в создании из других материальных элементов новой системы, обладающей в существенных чертах той же организацией, что и система моделируемая. Поэтому достаточно полная модель живого существа по справедливости должна называться живым существом, модель мыслящего существа — мыслящим существом». Для того, чтобы в полной мере оценить это высказывание, стоит вернуться к началу карьеры Андрея Николаевича, к его ранним работам посвященным отношениям между формально-аксиоматической и интуитивистской методологиями. То, что модель жизни есть жизнь, а модель разума — разум, важно для очень многих вещей, которые сегодня склонны воплощаться на практике.
Моделирование живых существ в процессе генной инженерии; моделирование разума при работах по искусственному интеллекту есть само собой порождение жизни и разума. И, начиная необходимый для любого инженерного дела процесс моделирования, мы неизбежно запускаем и эволюцию новой жизни, и автоэволюцию разума. И тут мы сталкиваемся с мощнейшими моральными ограничителями. Модель моста — это пластины, балки, струны, описывающие их уравнения. Модель живого существа — уже жизнь, заслуживающая внимательного отношения к себе, а модель разума — тут мы вторгаемся в то, что составляло собой предмет этики. И даём разуму возможность осознать себя, а возможно — и изменить в направлении, которое мы не можем ему предписать — иначе это был бы не разум.
Ну а ещё Колмогоров предвидел "страх перед тем, как бы человек не оказался ничем не лучше «бездуховных автоматов»". Именно с различными формами этого страха мы встречаемся ныне в рассуждениях о человеке, которого никогда не превзойдет компьютер, и неизбежное порождение того страха — иррационализм. (Об упоминаемом Колмогоровым там же витализме нынче, после работ Крейга Вентера, и вспоминать неловко, как и о флогистоне с эфиром.)
Следующий этап осмысления искусственного разума связан с именем астрофизика Иосифа Самуиловича Шкловского (1916-1985). Его книга «Вселенная, жизнь, разум» была уникальным культурным явлением, выдержав с 1962 по 2006 год семь изданий. Космическая эйфория 1960-х заставила размышлять о встрече с иноземным существом, и в процессе этих размышлений Шкловский абсолютно органично подошёл к тому, что ныне принято называть сингулярностью. Правда, подходил он к ней не с «информационной», а с «энергетической» стороны. В его книге (написанной, когда экономика СССР прирастала на 10% в год) присутствовали экспоненты роста человеческой цивилизации, да и дата 2030 год, ныне считаемая вероятной для наступления сингулярности, там присутствовала, но только как дата разрыва тенденций роста энерговооружённости человечества.