Так что, видимо, в реальности имеет место ещё больше военных преступлений, чем в «Афганских дневниках», другое дело, что в их сокрытии заинтересован всякий военный служащий, от последнего рядового до первого генерала. Но и в этом нет ничего нового и оригинального.
А вот то, что действительно интересно — поможет ли эта информация обществу понять правду и о далёкой войне, и о парадигмах, лежащих в основе взаимодействия технологий и социума, или же удобнее будет в очередной раз сказаться слепым и глухим...
Василий Щепетнёв: Новое направление
Василий Щепетнев
Опубликовано 03 августа 2010 года
Где-то показывают миру в лице его лучших представителей новую компьютерную игрушку. Зал, манящий прохладным воздухом, кратенькая презентация с показом выигрышных изюминок, фуршетик опять же с прохладительными напитками, счастливцевы получат, быть может, красиво упакованный диск, чтобы, воротясь домой, тут же установить игру на компьютер и играть, играть, играть – покуда кто-нибудь с сильной волей не отправит игруна либо в кровать, либо на службу, уж как получится.
И всё это замечательно, спору нет – и зал с прохладным воздухом, и напитки прохладительные, и сама игрушка, и многое, о чем простак (вроде меня) только догадывается, иногда верно, иногда нет. Но кажется мне, что я смотрю двадцать третий съезд КПСС, затем, не выходя из кремлевского дворца, двадцать четвертый и мучительно стараюсь найти восемь отличий, хотя какая мне-то разница, восемь их, одиннадцать или все сорок три.
Нет, верю всем и сразу: и картинки поприличнее в новых игрушках, и сюжет уже не для второго класса школы для альтернативно одаренных, а для третьего почти, и вообще...
Мне направление не нравится! Неверной дорогой идёте, товарищи!
Мне нужно следующее: наигрался я в «День победы», уснул, как водится, заполночь, утром вышел прогулять себя и Афочку, а двое в черных шинелях, на груди полицейские полумесяцы, у каждого из кобуры, что гармонично вписывается в цветовую гамму формы, выглядывает пистолет-карабин «маузер-боло плюс», и так выглядывает, подлец, что ясно: хоть разок, да поработал за ночь.
- Аусвайс, битте! – это мне.
Аусвайс? В смысле – пропуск, документ? Научен, теперь даже за хлебом без аусвайса не хожу, а уж собаку выгулять...
- Битте... — и зачем меня отдали в английский класс? Ну, ещё бы чуть посекли, разком больше, разком меньше, а как сейчас было бы легче.
Тот, кто повыше, с серебристым, а не бронзовым полумесяцем, видно, старший, внимательно оглядывает мою двухголовую паспортину. Второй шуцман руку держит на рукояти пистолета и, нужно, думать, на счёт "р... сделает во мне пару лишних дырок, даже кавычки закрыть не успею.
Афочка нервничает.
Наконец, высокий и серебристый возвращает мне аусвайс.
- Всё в порядке. Можете следовать дальше, – и козырнул двумя пальцами.
Пронесло. Почти. Хоть памперсы носи. Краем глаза я видел, что старший что-то докладывал в «пи-эф» — запомнить длинное слово, означающее портативный беспроводной полицейский телефон" убейте, не могу. То есть, если бы возникла реальная угроза расстрела, запомнил как миленький, помню же имя любимой кошки нашего гаулейтера, ночью разбуди, отвечу без запинки «Эйяфьятлайокудль»: велено знать всем членам «общества любви к домашним животным», в которое я, как владелец Афочки, вступил, получив полупрозрачный намек от владельца зоомагазина «Друзья на всю жизнь» (запамятовал, как это будет на официальном языке), герра Ивана Хомякоффа.
Прогулка особых радостей не доставляла. То тут, то там с фонарей свисали казненные. Из соображений гуманности и гигиены вешали их в почти непрозрачных пластиковых мешках, и это «почти» было дьявольской выдумкой главы безпеки, или кто там это придумал на самом деле. На мешках были трафаретные надписи: «Бандит», «Педофил», «Террорист», другие: публичная казнь проходила по восемнадцати статьям. Кстати, то, что сейчас в гаулейтерстве у власти ежерукавцы, — это сыграл референдум о введении публичной смертной казни. За нами медленно ехала машина. «Хорьх». Филёры предпочитают что-нибудь попроще. Хоть велосипеды. Да и нужен я филёрам...
Мы с Афочкой свернули в переулок. «Хорьх» за нами. Мы проходными дворами и прочими краткими путями поспешили домой – а куда ж ещё спешить, не на конспиративную же квартиру идти с Афочкой, уж больно приметная собака.