Добывать чужие секреты посылались особо подготовленные люди, тоже рисковавшие свободой и самой жизнью. Даже несекретные труды публиковались с задержкой, порой достаточной, чтобы утерять и новизну, и приоритет. Но если взять годовую подшивку журналов начала двадцатого века по той или иной дисциплине, то видно — ученым было что сказать, статьи писали «от души».
Сегодня значительная часть публикаций в научных журналах появляется только потому, что для защиты кандидатской или докторской диссертации положено иметь столько-то печатных работ. А что внутри? Да что угодно, хоть полная нелепица вроде пресловутого «Корчевателя», программно сгенерированного наукообразного текста. Впрочем, чаще статья — это капля смысла, раздутая до размеров хорошего пузыря. Судить могу только по доступным моему пониманию работам по дерматовенерологии. Не исключаю, что в экономике все иначе: что ни текст, то огурчик.
Да что научные труды... Газеты были тоненькими, в четыре, много в шесть полос, и прочитывались от первой строки до последней. Авторитет печатного слова до недавних пор был весьма велик, как и авторитет самих газет: попасть под критику «Правды» порой было хуже, чем попасть под лошадь.
Сегодня же хоть фотографии с места преступления помести на первой полосе — никому дела нет, вернее, дело закроют или объявят, что это и не преступление вовсе — дубиной поперек лица, — а исполнение служебных обязанностей.
А художественная литература... Найденным образом дорожили и старались без крайней нужды его не тиражировать. Написал Алексей Толстой «Гиперболоид инженера Гарина» — и все, точка. В наши дни непременно вслед были бы написаны «Возвращение Гарина», «Месть Гарина», «Тайна Роллинга», «Гарин против марсиан», «Гнев Шельги» и еще томов сорок-пятьдесят — и читателю хорошо, и автору выгодно, и писатели-призраки на молочишко получат.
А сколько возможностей таит «Аэлита»! Но нет, не надувал Толстой плотные, цельные вещи, это ему и в голову не приходило (перечитываю переписку Толстого: сколько мифов о последнем классике возникло по невежеству, недоразумению, зависти).
Или вот деньги... Да-да, деньги сегодня — не более чем информация, размещенная на металле, бумаге, магнитном или ином носителе. Кроме информации за бумажкой с изображением города Красноярска ничего нет. Да и информации — кот наплакал, цена ей куда меньше, чем запечатленной на пражском гроше четырнадцатого века. И грош Алексея Михайловича был более информативен нынешнего червонца.
Но оставим презренную информацию (это я о деньгах, подумать только, некогда их — презирали!). Метаинфляция — не случайность, она является основным законом природы. Вселенная-то расширяется!
И потому поручение экономистам остановить инфляцию столь же выполнимо, сколь и поручение астрономам остановить разбегание галактик.
Кафедра Ваннаха: Прецедент «БраМоса» и чертовой дюжины
Ваннах Михаил
ОпубликованоВаннах Михаил
В сокровищнице отечественного ВПК это изделие звалось «Ониксом», камнем красивым, но поделочным, максимум — полудрагоценным. Но, попав на экспорт, обернулось «Яхонтом» — так на Руси встарь звали рубин. Таково уж соотношение мощи, — даже и былой, — сверхдержавы, — хоть и бывшей, — и тех стран, что покупают оружие на рынке. И с развитием этой системы оружия связан очень интересный прецедент, который может оказаться весьма важным для местного хайтека.
В начале сентября 2010 года отечественные и мировые информационные агентства сообщили об успешных испытаниях сверхзвуковой противокорабельной ракеты "БраМос". Противокорабельные ракеты, вообще оружие изначально российское. Их интенсивно разрабатывали в 1950-е годы, пытаясь создать противовес гигантскому авианосному флоту США. Ракетные и реактивные двигатели были способны доставить заряд взрывчатки, — больший, чем у орудий линкоров, — на расстояние немыслимое для ствольной артиллерии. Благодаря системам управления этот заряд попадал точно в цель. Отсутствие массивного ствола позволяла размещать ПКР на кораблях легких классов. В 1967 году потопление израильского эсминца «Эйлат» ракетными катерами советского производства открыло новую эру борьбы на море — примерно как это делал Ушаков, прорезая вражеский строй у Калиакрии, или Нахимов, круша при Синопе вражеские корабли бомбическими пушками.