Не сказать, что бы работа была очень уж интересной и творческой. Учет на складах магазинах. Клиентские базы данных и биллинговые системы. Обслуживание серверов и каналов местных провайдеров и сотовых операторов. Приходится мотаться по региону, оставаться по вечерам, выходить на выходные. Но платежеспособный спрос на специалистов есть. Спрос стабильный и разнообразный. Так что разбрехавшись с одним начальником можно тут же приступать к творческому поиску следующего.
Так в чем же секрет благоприятной ситуации в сфере ИТ? Может быть в высоком уровне подготовки? Ну, если жалованье профессора составляет где-то пятнадцать тысяч, то и уровень подготовки адекватный. Сходите на любой базар, и попытайтесь купить что- то задешево, придираясь к качеству — такого от продавца наслушаетесь! А образование — такая же услуга.
Может причина — бурный, экспоненциальный рост информационных технологий? Ну да. Он налицо. Но только к нашим долготам никакого отношения не имеет. За исключением нескольких центров разработки в больших корпорациях, живущих своей жизнью, «укрытых от ветра и государства», мы к этому развитию отношения не имеем. Где-то что то проектируется. Где-то нечто производится. Мы, в подавляющем большинстве, лишь потребители.
Но спрос на ИТ-кадры есть. Так почему? Предположим, что дело — в глобализации. Вот обнаружил некто, что садоводам того или иного региона нужны пластиковые коробочки конкретного размера. Что он делает? Заказывает в Китае пресс-форму. Находит старую литьевую машину. Закупает пластик. Ставит к педали полуавтомата гастарбайтера. Отгружает свою продукцию местным торговцам. И как проходят все эти операции?Через отображение в информационное пространство Сети.
Там ищут изготовителя пресс-форм и кидают ему в стандартном формате заказ-чертеж. Там находят оборудование и полимер. Там договариваются с юристом, оформляющим трудовую визу гасту. Там выставляют на продажу свои изделия, следят за графиками поставок и за заказами.
Специализация, разделение труда, сделало возможным цивилизацию. Уже в энеолит кто-то копал бирюзу на украшения, а кто-то медь на топорики. И сейчас разделение труда, которое приняло невиданные масштабы, коснулось целых стран. Лишь вооружившись ИТ, превращающими потенциал всемирного разделения труда в кинетику бизнеса, человек может быть не жертвой процесса (как рабочий, теряющий кусок хлеба в результате переноса производств в ЮВА), а его, если и не хозяином, то хотя бы наездником.
Василий Щепетнёв: Тотальная замена
Василий Щепетнев
ОпубликованоВасилий Щепетнев
Когда я пересел с пишущей машинки на компьютер, то поначалу просто повизгивал от счастья: нет нужды ни опечатки замазывать «штрихом», ни наново печатать первый экземпляр. Любили редакции некоторых изданий работать только с первым экземпляром. А если вещь не глянется, экземпляр могли и не вернуть, хоть прилагай марки, хоть не прилагай. Специально так и писали рядом с адресом редакции: «Рукописи не возвращаются». Хорошо поэтам, двадцать, сорок и даже сто строк перепечатать («перебарабанить») — не велик труд. А если это роман на миллион знаков? У редакции, понятно, свои интересы: они будут работать с рукописью, а потом выяснится, что текст — очерк, повесть или даже роман с продолжением — публикует другое издание. Выходит, зря потратили время. Оно, конечно, автора внесут в черный список данного издания, но некоторых это не пугает, они в черном списке с самого рождения. Вот и принимали журналы меры, требовали первый экземпляр. Не гарантия, конечно, но все-таки… А не возвращали рукописи отчасти и в воспитательных целях: если она, рукопись, плоха, зачем ее возвращать? Чтобы автор мучил другие редакции? Нет уж, пусть сам помучается, перепечатывая набело четыреста страниц словесной руды.
А файл — это так мило, так удобно! Хотя и сейчас, в двадцать первом веке некоторые принципиальные редакции продолжают требовать текст на бумаге, но тут причина другая: не любят читать с экрана. Но мне в текстовом редакторе больше нравилась иное: возможность тотальной замены одного слова другим. В повести «Марс, 1939 год», первой, которую я писал исключительно на компьютере, нужно было поменять фамилию персонажа. Вместо забеливания специальным составом слова и последующей тщательной надпечатке поверх, всего-то и потребовалось несколько прикосновений к клавиатуре. И никаких следов прежнего не осталось, Поменял я фамилии (причина простая: в гору пошел реальный политик с созвучной персонажу, ссыльнопоселенцу, фамилией — и я решил, что негоже увековечивать сиюминутного баловня Судьбы), и подумал: а ведь это страшно. За несколько секунд можно подменить все, что угодно: Петербург — Москвой, царя — секретарем, золото — бумагой. Я-то лишь подумал, а вот Стивен Кинг написал рассказ «Всемогущий текст-процессор». Правда, «присущий человеку мира капитала индивидуализм не дал талантливому писателю раскрыть тему во всем многообразии, отразить перемены обществе, он ограничился узкосемейным освещением возможностей научно-технической революции, но и это для мира чистогана — достижение» (из текста видно, что я сейчас читаю литературоведческие работы семидесятых годов прошлого века).