Скажем трактат ученейшего бенедиктинца Антуана Августина Кальме, вышедший в 1746 году, вполне допускал существование вампиров...
Отметим, что происходило это примерно тогда же, когда во Франции свирепствовал Жеводанский зверь (см. фильм «Братство волка»). И расцвет классических тайных обществ — иллюминатов, масонов, розенкрейцеров — приходится на то же время. Конец «вампирским процессам» положил Герард ван Свитен, лейб-медик императрицы Марии-Терезии.
Этот блестящий голландский врач не получил, как католик, кафедру в родном Лейдене, и был приглашен в Вену, где и поныне, покрытый патиной, стоит в мемориале своей государыни (как князь Таврический присел в ногах Екатерины...). Именно он, проведя полевые исследования в Моравии, решил поступать с делами о вампиризме так же, как Петр Великий повелел обращаться с подметными, неподписанными письмами...
Но вот, уйдя из поля зрения карательной системы государства, вампиры привлекают к себе внимание мастеров культуры. Кстати, поначалу были возможны пересечения – скажем более вероятно, что Гете («Коринфская невеста»), служивший первым министром, и Байрон («Гяур»), работавший лордом, более были под влиянием государственных расследований, нежели народной мифологии окраин... Ну а первооткрыватель темы, забытый немецкий поэт Генрих Август Оссенфельдер создал стих Der Vampir еще 25 мая 1748 года, в дату, долженствующую быть культовой для всех адептов вампиризма!
Век XIX вурдалаки провели на периферии. В литературе они присутствовали, но — сбоку. Вряд ли граф Алексей Константинович Толстой всерьез относился к своему «Упырю», редчайшему примеру мистики, доступному советскому читателю. Но потом рванул «Дракула» Брема Стокера, зашуршали целлулоидом и триацетатом по миру киновоплощения рокового трансильванца...
Путь вампиров пересекся с деньгами — сначала с просто солидными (эра была индустриальная, бал правили «владельцы заводов...»), ну а потом и астрономическими (самый большой бизнес стал нематериальным)...
Почему же так повезло вампирам? Ну, как всегда, причину нужно искать в развитии технологий. Повышение производительности труда высвободило населению огромное количество времени. А еще — супермаркеты, бытовая техника, полуфабрикаты... Народ надо было чем-то занимать. И народ в ХХ веке — несмотря на войны, революции, репрессии — жил лучше и комфортней, чем в любом из прошедших веков (посмотрите на продолжительность жизни, хотя бы...).
А сытого всегда привлекает взглянуть на страшное и не имеющее отношения к реальности. Гениальный фильм Бондарчука "Ватерлоо" оказался неудачен в прокате. Слишком правдоподобен был презирающий даже своих солдат герцог Веллингтон. (А еще ежели кто начнет пытать, какой банкирский дом нажился на крови павших британцев, пруссаков, французов — это же какая неполиткорректность, какое разжигание социальной розни к группе финансистов...).
А вампир безопасен... Даешь вампира! Хоть хорошего, хоть плохого... Сюжетов то мало, по Борхесу — всего четыре. Вот и интегрирован наш упырь в глобальную коммерческую мифологию.
А теперь посмотрим, дает ли нашим авторам конкурентное преимущество географическая близость с упырями? Увы, нет... Сколько экземпляров продала Майер — указано выше. А вот куда добротнее сделанный вампирский текст Василия Щепетнева "Черная земля".
Сравнивать тиражи — ммм... И литературные достоинства тут значения не имеют. Кто-то ближе к центрам глобального книгоиздания, кто-то дальше... И климат тут безразличен. Вот Гаити, теплая страна, где — ни промерзания грунтов, ни центрального отепления... А что свободолюбивый (при освобождении от рабовладельцев там «замочили» всех французов, от старух до младенцев) народ Гаити — что, он получил хоть ломаный цент от образа Зомби, крайне ценного для кино? Ага, ждите...
Так что даже на сугубо нематериальных вещах, на чистых образах, на вампирах, можно зарабатывать лишь в центрах Мир-Экономики. Лишь оттуда они расходятся по всей планете. Лишь там они защищаются правовой системой. И сетевые технологии — при всем кажущемся всеобщем равенстве — дела не меняют...