Выбрать главу

Колумнисты

Василий Щепетнёв: Земельный вопрос

Василий Щепетнев

Опубликовано 11 апреля 2011 года

Земля, здоровый труд, натуральная пища, духовность, заединность, крестьянский мир, росистое утро, запах свежескошенной травы, стадо бурёнок, бредущее до восхода по деревне, девки в хороводах — и всё это поругано по наущению иноземных супостатов, возможно марсиан.

Так, во всяком случае, думается, когда смотришь из окна заехавшего в глубинку то ли автобуса «ПАЗ», то ли мощного внедорожника со всяческими современностями, вроде спутниковой навигации и благорастворения воздухов в отдельно взятом автомобильном салоне.

Деревня пропала, а с нею и Россия!

Так и хочется взять железную метлу и вымести ею нашу дорогую страну. Навести порядок. Очистить. Да хоть и самому навеки поселиться в тихом, покойном уголке, с лесом и речкой (это непременно), с церковью в трёх-четырёх верстах, а в семи-восьми — станцией казённой железной дороги и почтовым отделением, куда бы я ездил раза два, а то и три в неделю на бричке, подобной чичиковской, — газеты получить, журналы, письма, а более для моциону. Порой и батюшке что-нибудь по соседству передавал, тот меня запросто бы не отпускал, сначала бы чаю откушали в саду под липами, с мёдом, а если пост — то просто чай, без сахара и без заварки. Спорить мы бы с ним не спорили, а так... обсуждали б стратегию всеобщей духовности, где среди населения верою лучше действовать, где — знанием (я, понятно, будучи слаб в науках, упирал бы на веру).

Одно смущает: а чем бы я, собственно, жил? С каких доходов держал бы ту же тройку лошадей? Ну, пусть пару, Чубарого я бы продал. Селифану сколько-нисколько, а платить нужно (Петрушку — вон), крепостное право почти отменено, откуда же средства к существованию? А землёй бы и жил, мстится голос из чернозёмных недр. Пахал бы, сеял — чай, не барин. А хоть бы и барин, Лев Николаевич в графском титуле чёрного труда не чурался. Мдя... Если бы только мстился голос. А то ведь слышен реально. Младопочвенников нынче в столицах развелось не то чтобы тьма, но есть. Как-то выходит, что многие радетели натуральной экономики и чернозёмного образа жизни не в курсе, что основной крестьянский вопрос неразрешим в принципе, потому что он, вопрос, заключается в острой нехватке земли.

Во время реформы Александра Второго крестьянский надел в среднем составил чуть более трёх десятин. За пятьдесят лет народу прибавилось изрядно, а вот с землицей вышло сложнее. Вырубка леса, вовлечение в севооборот лугов, целин и неудоби увеличили площадь пашни на сорок процентов, население же выросло на шестьдесят. Да, большинство занималось сельским трудом, но что это был за труд? «Бескорыстная суета», как описывал Гарин-Михайловский. Бескорыстная — в смысле бесполезная, невыгодная. Практически всё выращенное и произведённое потреблялось самими же крестьянами, товарное производство обеспечивали лишь крупные помещичьи хозяйства на юге империи. 
А ближе к столицам... Половина хозяйств имела менее восьми десятин земли на двор — не пашни, а всякой, включая чёрт знает что. А сколько ртов во дворе — иди, считай... Недород отзывался голодом, и, как ни странно, голодали именно в селе. А самый чудесный, самый урожайный год еле-еле давал свести концы с концами и одновременно подрывал будущее. Представьте семь тучных лет: сколько едоков народится, сколько ртов объявится! С чего им кормиться потом? Помещичья земля, казённая земля? Да, её распределение частично снижало остроту проблемы, но одновременно порождало новые — падение товарного производства в первую очередь. А через двадцать лет новое поколение опять требовало еды.

Сегодня колхозы порой изображают страшными лагерями порабощения, цель которых — выжимать все соки из бедных крестьян, заставляя тех работать за палочки-трудодни. Однако дело было много сложнее: колхозы не только обеспечивали пропитание быстро растущим индустриальным районам, но и продолжали питать огромную крестьянскую массу. С огрехами, с перекосами, но продолжали. Жили бедно? Нельзя жить богато сельским хозяйством там, где на одного работника приходится гектар дельной земли. Невозможно. Разве что выращивать опиумный мак, коку и прочие экзотические растения.

Колхозы не закрепляли крестьян за землёй — это было просто не нужно. Производительность труда колхозника при всех загогулинах и перегибах колхозной жизни была на порядок выше производительности среднестатистического крестьянина начала двадцатого века, и потому десятки миллионов людей в деревне были просто не нужны. Но как согнать патриархального человека с насиженного предками места? А пусть думает, что спасается, что совершает побег к светлой жизни! И — побежали. На фабрики, заводы, стройки, в Москву, во Владивосток, страна наша велика и обильна.