Однако провинция провинцией, а и здесь зевать не приходилось. Жандарм был редок, но самый обыкновенный дворник обладал глазом, зорким на всякую подозрительную затею. Институт дворников, исправно служивший престолу в дореволюционной России и печально деградировавший сегодня, стоил дорогого. Дворники знали всё! Род занятий жильцов, размер дохода, что едят на завтрак в пятой квартире, кого бранят в седьмой... Замечали прибытие и убытие гостей и родственников, покупку колб и реторт, шумы, стуки и химические запахи из форточки. И при этом дворники убирали дом, затворяли ворота и совершали массу других малозаметных, но необходимых действий.
Собраться скрытно, не вызывая подозрения, даже втроём-вчетвером было непросто. Вот и устраивали именины, смотрины, крестины с водкою и без, но и при капитальных стенах дворник слышал достаточно. Потому приходилось изучать старые и открывать новые законы конспирации. Легко сказать — изучать, но где взять учебник? Даже во времена всеобщего увлечения биографией Ленина много ли было известно широким массам трудящихся о том, какими именно приёмами конспирации пользовался Ильич, как уходил от слежки, по какой системе шифровала письма Надежда Константиновна, чем обеспечивалась связь центра и периферии революционной организации? Ну да, в четвёртом классе читали хрестоматийный рассказ, как Ленин из тюрьмы писал молоком между строк, но вдруг это делалось для отвода глаз, а истинные приказы и распоряжения шли между строк молочных?
Но Ленин, большевики — впереди, а сейчас, в восемьсот семьдесят девятом году, слово за другими.
Деревенщики, возглавляемые Плехановым, стояли за эволюцию: просвещение, распространение социалистических идей, повседневная работа с крестьянскими массами. Исполкомовцы же, то есть члены Исполнительного Комитета, — Желябов, Фигнер, Перова надеялись больше на террор. Собственно, здесь, в Воронеже, и произошёл раскол «Земли и воли» на сравнительно умеренный «Чёрный передел» и бескомпромиссную «Народную волю», объявившую сезон охоты на царя отрытым. Охота продолжалась менее двух лет и закончилась гибелью Александра Второго.
Как им это удалось?
Вопрос не только исторический. Призрак Гриневицкого преследует правителей неотступно. Стреляли в Ленина, Брежнева, Горбачёва достоверно. Сталина, если верить домыслам, под занавес отравили. Ельцин и воду прошёл, и авиакатастрофу претерпел. Кто на новенького?
Я и захотел проникнуться духом, побывать в эпицентре истории, пусть и спустя изрядное время. Глядишь, уловлю связь времён. Сел в плохонький автобус и за девять рублей был доставлен на историческое место.
Сегодня воронежский парк отдыха и культуры представляет собою иллюстрацию на тему «мерзость запустения». Прудик зарос, павильоны сгорели или разрушились, быки и ондатры ликвидированы как класс, о пиве и не мечтайте. Мемориальная табличка с лыжной базы исчезла, да и сама база пребывает в состоянии полнейшей разрухи, агрессор может спать спокойно.
Для культурного отдыха место совершенно не пригодное.
А для учредительного съезда «Народного передела» — то, что нужно!
Я шёл и думал: ну, как и в самом деле увижу революционеров? Ведь должны же они где-то быть, не могут не быть! Пусть их мало, так и народовольцев было всего ничего, а что сотворили! Как мне, гражданину, следует поступить в случае обнаружения заговора? Донести в жандармское управление? Промолчать? Попроситься в сочувствующие? Или революционеры избавят меня от мук выбора и пристукнут безо всякой личной неприязни, исключительно конспирации ради?
К оглавлению
(обратно)Дмитрий Шабанов: Награда за красоту Дмитрий Шабанов
Опубликовано 22 июня 2011 года
Действие правила Бэйтмана накладывает неизгладимый отпечаток на весь образ жизни и приоритеты самцов.М.А. Потапов, В.И. Евсиков
Самки шимпанзе иногда принимают от самцов гостинцы в обмен на секс. В эволюционной перспективе такое поведение может перерасти в прочные семейные связи.А.В. Марков
Сколько можно оттягивать? После предыдущей колонки, в которой речь шла о том, что женская красота нужна для привлечения мужчин, следует, наконец, сказать, для чего же надо привлекать этих мужчин. Тема, конечно, скользкая. Лет десять назад попробовал я объяснить эти вещи выпускникам биологического класса крутого-прекрутого лицея, где я читал эволюционный спецкурс. Девочка меня не поняла, пересказала мои слова своей матери, несколько их исказив; мать, которая поняла ещё меньше, пересказывая их директору лицея, исказила ещё сильнее. В конце-концов я перестал работать в этом учебном заведении. Конечно, иногда мне бывало ещё обиднее — например, в третьем классе мои одноклассники побили меня за то, что я утверждал, что человек – это животное, и отказывался отступать от своих слов.