Какое-то время нацистские финансисты делали хорошую мину при плохой игре, подобно тому, как прогоревшая лавочница берёт деньги в долг во всех банках подряд. Для этого были выдуманы векселя МЕФО; с 1935 года не публиковались данные о реальном состоянии экономики Рейха. Но эти игры хороши до поры. Даже в наших палестинах к задолжавшей лавочнице приходят коллекторы, и она срочно переезжает из города в экологически чистую деревню. Кассовый разрыв придётся покрывать. Чем?
И вот тут-то пошла охота на чужих. Сначала на евреев, благо те были под рукой. Во время всегерманского погрома, «Хрустальной ночи», на немецких евреев был наложен штраф в миллиард рейхсмарок. Затем их собственность была «ариизирована», то есть отнята и поделена между народом Шиллера и Гёте. Это дало пятнадцать-двадцать миллиардов марок, примерно пять процентов от военных расходов Рейха.
Потом был аншлюс Австрии. Затем — съели Чехословакию, услужливо предоставленную западными демократиями Адольфу Алоизовичу на предмет финансирования социальных нужд чистых арийцев. Причем в апреле 1939 года директор Банка международных расчётов М. Норман передал Рейху шесть миллиардов фунтов стерлингов чехословацкого золота, направленного наивными преемниками Масарика на хранение в английский банк... Но и это не спасло положения. К августу 1939 года государственный долг Рейха составлял 60 миллиардов марок. Требовалось срочно погасить векселей МЕФО на три миллиарда рейхсмарок. А в казне было около полумиллиарда... Другого выбора, кроме войны, у Гитлера не было. И не из противостояния большевизму, не из-за коварства и несговорчивости поляков. Просто было необходимо срочно дать немецкому народу немного незаработанного, и как можно скорее. И самое лучшее средство для этого — грабёж.
К нему и приступили, при поддержке широких народных масс Рейха. И основания для энтузиазма были. Семьи солдат вермахта получали пособие в размере 85 процентов среднего заработка (даже в богатейших США оно не превышало половины, а про отечественное лучше стыдливо умолчать). Из оккупированных стран потоком по безукоризненно функционирующей Имперской почте шли посылки. Отпускники (в вермахте отпуска солдатам полагались регулярно) волокли мешки с награбленным. С учётом пособий, жалования и вещевого довольствия подавляющее большинство немцев жило лучше, чем до войны.
22 июня 1941 года настала очередь России быть поданной на разделочный столик. И не имело никакого значения, какой в ней режим, готовился или нет Сталин коварно напасть на Гитлера или трогательно сохранял верность бывшему ефрейтору... Не было никакой священной борьбы с большевиками, никакого возрождения «белого движения», о чём нынче любят говорит адвокаты власовцев и националистов всех мастей. Просто населению Рейха требовалась еда и сырьё, и их нужно было у кого-то отнять. Кстати, социалистический, рабочий, характер нацистского режима прослеживался и во время войны. Рабочие и мелкие служащие не платили никаких военных налогов. Пенсии в 1941 году были повышены. Зато три четверти военных налогов платили предприятия и лица с высокими личными доходами. В 1943 году от 80 до 90 процентов доходов бизнеса изымалось государством.
Но и предприниматели имели свой гешефт. Их вознаградили возможностью использования дешёвой рабочей силы, вывезенной с оккупированных территорий. Рабочим с Востока платили за тот же труд на 40 процентов меньше, чем немцу. Их зарплату облагали дополнительным пятнадцатипроцентным военным налогом. Положительная обратная связь — тебя оккупировали и угнали в рабство, и ты же за это платишь. Но то, что оставалось после вычетов, на руки не выдавалось. Деньги зачислялись на специальный сберегательный счёт, например в «Берлинской конторе Центрального хозяйственного банка Украины» (уфф, названьице как у местных финансовых учреждений 90-х), с которого они могли быть сняты после окончательной победы Третьего Рейха (хотя неясно, зачем они в газовой камере). Одних только поляков было угнано на работы в Рейх два миллиона. На Нюрнбергском процессе количество рабов Германии оценивалось в семь миллионов человек. Так что благодаря таким кунштюкам нацисты могли обойтись без привлечения женщин в военное производство и удерживать инфляцию на достаточно низком уровне.