– Не знаю, предупредил ли тебя мой кузен, что собирается с тобой побеседовать, – сказала она, ответив по телефону и попросив свою секретаршу больше ни с кем ее не соединять.
Нет, она не красива, решил Себастьян. Явно требовалось оцифровать и откорректировать ее слишком крупный рот и маленькие – сегодня зеленые – глаза (у нее были контактные линзы всевозможных цветов).
– Нет.
– Что ты думаешь об Элисальде? Только честно.
– Я его почти не вижу. Даже не знаю, что и сказать.
– Да? Неужели? То-то народ кругом шушукается по углам. Все шепчутся, шепчутся и шепчутся, черт бы их побрал.
Сердится что ли? Улыбнулась – нет, значит, не сердится. Себастьян обежал взглядом бежевые стены, скользнув по картине Магритте у огромного окна, в котором виднелись строящиеся здания, стремительно меняющие облик некогда пыльного и провинциального Рио-Фухитиво. Ему пришло в голову, что однажды, может быть совсем скоро – будущее наваливалось на настоящее, падало на него, словно неожиданно ворвавшийся в атмосферу огромный метеорит, – человек получит возможность выбирать заглядывающий в его окна кусочек реальности. Вот он сидит себе в Рио-Фухитиво, работает за компьютером, нажимает клавишу – и вот, пожалуйста, перед ним величественные очертания небоскребов Манхеттена (шум вертолетов и сирен скорой помощи и даже горилла на крыше Эмпайр Стэйт Билдинга). Несколько минут спустя нажимает другую кнопку и перед ним раскидываются пляжи Копакабаны – бронзовокожие garotas [25]с белозубыми улыбками и облепленными песком округлыми попами, а повсюду певучий и забавно картавый португальский. Еще щелчок клавишами – и вокруг пылающий Рим, а Нерон знай себе перебирает струны арфы.
– Элисальде, – вздохнул Себастьян, – это посредственность, с которой и здороваться не стоит.
– Вот это другое дело. Что еще?
– Не знаю, нужно ли мне вообще о нем говорить.
– А придется, – и она театрально сдавила себе руками шею и высунула язык, словно показывая, что ждет Себастьяна, если он решит играть в молчанку.
Он представил ее с телом Дона Франсиско. С головой Энрике Иглесиаса.
– Он слишком необязательный. Появляется, когда захочет и…
– И?…
– Его издания э-э… не слишком беспристрастны – назовем это так.
– Да-да, мы в курсе. Вопрос в следующем: раз уж ты, Пиксель и Браудель по большому счету и так делаете львиную долю работы в «Фаренгейте», может, вам есть смысл заниматься этим самостоятельно? Я спрашиваю об этом именно тебя, а не Пикселя, потому что… как бы тебе сказать… в общем, тебе я больше доверяю.
Алиса выдержала небольшую паузу и продолжила:
– Наш советник полностью согласен. Он справедливо полагает, что если персонал останется на прежнем уровне, то все изменения окажутся не более чем легким макияжем. Он Элисальде на дух не переносит и справедливо полагает, что ты – наиболее приемлемая кандидатура на это место. Особенно для следующего этапа преобразований – ты ведь понимаешь, что мы не остановимся на достигнутом и будем двигаться дальше.
Себастьяна сейчас не нахваливал только ленивый. Ему приятно было сознавать, что его ценят. Возможно, причиной всему был даже не столько его бесспорный талант, но и тот факт, что сам он нравился окружающим, а на языке у него постоянно крутились шутки, с помощью которых он легко разрешал самые натянутые ситуации (за исключением разве что отношений с Никки, особенно в последние недели), да и временем своим он делился довольно щедро. Себастьян говорил, что секрет столь легкого стиля общения заключается в том, чтобы суметь представить себе собеседников обнаженными. Или с неподходящими им телами или головами. Или в каких-нибудь спецодеждах – скажем, пожарников – или вообще в монашеском облачении на фоне распевающего во все горло Singing in the RainДжима Кэрри. С тех пор, как закрутилось дело с Цифровыми Созданиями, он развлекался подобным образом все чаще и чаще, хотя нельзя сказать, что это занятие было для Себастьяна внове – так он забавлялся с самого детства. К примеру, он воображал свою ворчливую вечно недовольную учительницу – с усушенным как палка телом их директора, а маму в момент ссоры – с огромными жировыми складками (словно стопка автомобильных покрышек) тела Паваротти. У него до сих пор сохранились некоторые из первых примитивных коллажей того времени – грубо вырезанные и приклеенные в тетрадь канцелярским клеем фотографии.
– Одно дело – заниматься дизайном журнала, и совсем другое – подбирать текстовый материал.
– Но ты же видел, где пиратствует Элисальде. Браудель днями напролет читает электронные версии газет и журналов. Ему не составит труда воровать оттуда по нескольку статеек в неделю. Это не так уж сложно. Нас не устраивает Элисальде, но мы не хотим брать кого-нибудь со стороны. По крайней мере, не в этом году – сначала нужно покрепче встать на ноги. В перспективе мы планируем расширить «светлую комнату». У нас масса идей – скажем, запустить версию on-lineи так далее.
Пиксель рассказывал, что они с Брауделем обычно занимались только дизайном газеты. В один прекрасный день кому-то из Торрико пришло в голову открыть в издательстве рекламный отдел – так можно было сэкономить на выплате полагающихся рекламным агентствам комиссионных – и это дело, по сути, прибавилось к прочим занятиям отдела графического дизайна. Таким образом, предложение Алисы было более чем логичным: если «Фаренгейт 451» являл собой то, во что должна была со временем превратиться вся «ТП» (имеется в виду приоритет фотографий и цветных иллюстраций над текстовым наполнением), то рано или поздно вся их маленькая и совершенно неорганизованная душная конторка, где не было даже кондиционера, станет оперативным центром издания. И вместо обличительной статьи Росалес потребуется броская картинка Брауделя.
– Нужно подумать, – отозвался Себастьян. – Мне нелегко принимать подобные решения. Но Пиксель останется при деле…
– Только номинально. Дергать за ниточки будешь ты.
Себастьяну снова позвонили. Он поднялся, Алиса последовала его примеру и проводила до двери, цокая каблучками по свеженадраенному паркету. Ее узкая юбка подчеркивала талию и обращала внимание на крепкие мускулистые икры женщины, посещающей спортзал не менее четырех раз в неделю. Себастьян вдруг подумал, а приходилось ли ей заниматься любовью у себя в кабинете, на столе, лампы погашены и вечернее солнце омывает тело тонкой золотистой пылью («самсунг» записывает – любительское порно сейчас очень популярно)? Алиса была замужем, но ходили слухи, что Лазарте, седоволосый ведущий спортивного отдела, был ее любовником. Поговаривали, что она помогала ему деньгами и каждый раз, когда у Л азарте появлялась обновка, «повинной» в этом была Алиса.
– Что-то не так?
– Нет, все нормально.
Себастьян развернулся и быстрым шагом направился к себе.
Он поднял трубку. Звонила Исабель.
– В четыре, в «Медитерранео»?