Он показал рукой вдоль коридора. Гости едва шевелились. Кошкин подошел к ним, забрал у них тощие рюкзаки, положил на скамью в прихожей.
– В душ, непременно в душ, – сказал он, отворяя дверцы встроенного шкафа. – Вот тапочки, чистые… А вам, Катенька, вот тут можно посмотреть… Тут мамины вещи. Вам подойдет…
Машка тем временем стояла на прежнем месте, сверля глазами пространство.
– Что-то не понял я, – удивился Кошкин. – Бунт на корабле? Итальянская забастовка?
– Ничуть, – ответила та, едва шевеля губами. – Должна же я знать, кого ты к себе привел.
– Ступай на кухню! – велел Кошкин, повысив голос.
Однако Машка не сдвинулась с места.
Гости направились в душ. Машка пошла за ними следом своей изысканной, но не ко времени, походкой, крутя бедрами. Проводив их до конца коридора, вернулась и застыла возле хозяина. Этим ее действия ограничились: она не хотела ничего понимать, холодно смотрела в сторону ванных комнат и тяжело дышала.
– Что с тобой, у тебя вирус? – удивился Кошкин.
Машка многозначительно закатила глаза к потолку и промолчала. Потом отправилась в спальню, легла в постель и, закрывшись с головой одеялом, беззвучно заплакала. Такова была последняя, улучшенная версия данного андроида.
Кошкин отправился к себе в кабинет, вынул из стола пульт управления и хотел было нажать красную кнопку, но передумал: после отключений Машка отказывалась с ним разговаривать. Капризной оказалась подобная разработка, и тут Владимир вдруг вспомнил – ведь звонила же Машка кому-то в его отсутствие! Причем его голосом! А это могла быть подстава: тот, кто говорил с Машкой, считал, что говорит с Кошкиным. У Машки был собственный встроенный блок связи. Она могла выйти на связь с кем угодно. Он нажал кнопку на пульте, посмотрел исходящие звонки. Оказалось, Мария в его отсутствие звонила Софье Степановне.
Телефон в его кармане вдруг дернулся: звонила матушка. Кошкин нажал кнопку, и зазвенел материн голос:
– Ты что же, сынок, отключаешься? Наговорил кучу гадостей – и в кусты?!
Кошкин молчал.
– Ответь немедленно матери! Ты слышишь меня?!
– Слышу…
– Тогда объяснись… У меня в голове не укладывается…
– Это не я звонил, мама, – сказал Кошкин и стал объяснять ситуацию. По его словам выходило, что временами андроиды в состоянии говорить голосами хозяев, что это не основание, чтобы карать служанку. Однако подобное пояснение лишь подхлестнуло Софью Степановну.
– Ты не представляешь, чем это чревато! – закричала она снова. – За твоей спиной плетутся интриги, а ты в неведении! Допустим, выйдешь ты в город, а тебя повяжут опять… Говорила, гони прохиндейку. Одному лучше, раз так повелось. Встал утречком, позавтракал, поработал, – наставляла родительница. – Потом прогулялся. Глядишь, оно и пройдет.
– Не повяжут… – сказал Кошкин. – Она помогает мне снять напряжение…
– Наговорила мне гадостей – тазиком не накрыть! – продолжала мать. – Так что вот так… Сейчас поздно, но завтра я разберусь на месте, кто из нас рогатее – она или я…
– Хорошо, – согласился Кошкин, отключил трубку и бросился в столовую накрывать на стол. Открыл холодильник, достал бутылку ирландского виски, поставил на стол. Затем, присоединив к виски бутылку особой московской водки, достал копченого лосося, нарезанного ломтями. Потом взял с полки кастрюлю, налил в нее воды из-под крана и, поставив на плиту, нажал клавишу.
В коридоре послышался шорох, и в кухню вошла Машка – тише воды, ниже травы. Паинька, а не робот-служанка.
– Будешь куражиться – отключу насовсем, – предупредил Кошкин. – Я тебя так отключу, что никакая программа не поможет. Ты слышишь меня?
Служанка кивнула.
– А теперь отправляйся в спальню, сядь и сиди там в кресле. И чтоб я тебя не слышал до утра. И запомни: ты всего лишь служанка. Ты не жена мне…
Машка сделала книксен и, развернувшись, ушла в спальню.
Шум воды в ванных комнатах тем временем прекратился. Катенька с Федором Ильичом вышли в коридор, присели в кресла возле журнального столика. Девушка была в халате Софьи Степановны. Федор Ильич сидел в спортивных брюках от Кошкина.
– Вода жесткая, – сказала Катенька, трогая пальцами мокрую голову и глядя в настенное зеркало.
– Да нет вроде… – Федор Ильич утирал полотенцем бороду.
Кошкин подошел к ним и пригласил в столовую.
– Раз уж так вышло… – Катенька отвернулась от зеркала, – нам бы еще постираться, Владимир…
– No problems! Стиралка в вашем распоряжении, – улыбнулся тот.
Катенька тоже улыбнулась и заговорила на английском, из чего до Кошкина дошел лишь вопрос, говорит ли он по-английски. Остальное осталось за кадром.