Во всех источниках указывается, что Персей спасал Андромеду лишь потому, что влюбился в неё. Точнее, у Аполлодора «ερασθεις», пассив от «εράω», то есть влюбился-возжелал. Да и трудно представить, что он полюбил Андромеду за душевные качества, пока она измождённо висела в цепях среди скал над чудищем-проглотом. Но всё же, вы просто представьте себе обратную ситуацию: плывёте вы на корабле, видите прикованную девушку, у ног её – прожорливое чудовище, девушка явно еле жива и в беде. Вы смотрите на неё, смотрите… и резюмируете: «Ну нет, не особо симпатичная, да ещё и бедная простолюдинка по слухам. Зачем напрягаться? Плывём дальше, парни, не останавливаемся! Налегаем на вёсла!»
Окей, Персей всё-таки возжелал Андромеду. Хотя бы теперь он приступил к спасению? О нет! Сначала он спросил у Андромеды: «О дева, а окажешь ли ты мне честь, если я спасу тебя?» Исследователь C.W. Marshall (2015) отмечает, что в подобном контексте слово «честь, милость» (χάρις, радость, благое деяние) всегда используется как эвфемизм для услуг сексуального характера. И тут меня взорвало.
Почему? А давайте-ка представим, как это происходило бы в нашем, XXI веке.
Не секрет, что сейчас в ОВД и изоляторах часто оказываются люди, которые просто вышли погулять (например, в день митинга). Представьте, что это случилось с вами. Вы шли за хлебом – хоп – и вы в обезьяннике. А вам очень надо домой: там и семья, и дела, и всё на свете. И вот надсмотрщик с сочувствием говорит вам: «Мне очень, очень жаль, что так получилось… Я готов посодействовать, чтобы вы поскорее оказались на свободе. Я знаю, что вы невиновны и не должны сейчас сидеть в этой вонючей дыре. Я готов вас освободить…». Вы с радостью киваете, уже готовы плакать от счастья, что остались на свете добрые люди. И тут он продолжает: «… но только если вы со мной переспите».
Назвать такого человека героем? Да я лучше язык себе откушу!
Андромеда же отвечает: «Спаси меня, чужеземец, и я буду тебе хоть прислугой, хоть женой, хоть рабыней». Почему царевна, привыкшая к роскоши с детства, согласилась быть сексуальной прислугой незнакомцу? Потому что это единственный способ эмансипации от власти богов и семьи!
C.W. Marshall считает, что Андромеда принесена в жертву лишь потому, что она девственница. Замужество – или любая иная форма связи с мужчиной – в этой ситуации оказывается избавлением, так как, потеряв статус девы, Андромеда выйдет из категории людей, подходящих для жертвоприношений.
И она осознанно соглашается на условия Персея! Андромеда – не простодушная страдалица и не тело без личности. И данный ей ответ – самый взвешенный и рациональный, который только можно представить в такой ситуации. Была бы Андромеда заносчивее и недальновиднее, она бы возгордилась: «Я, царская дочь, ублажать чужестранца? Да никогда!»
C.W. Marshall пишет: «Andromeda is a survivor». Она борется за жизнь, и любой из предложенных ей вариантов спасёт её от текущей опасности, хоть взамен она и окажется сексуально доступной для Персея. «Как только она выйдет из-под контроля отца, она технически перестанет быть «девой» (παρθένος) и, как следствие, её больше никогда нельзя будет принести в жертву». Свадьба, на которую Андромеда даёт согласие – это способ отвратить и обойти ритуал жертвоприношения.
Узнав об убийстве кетоса, эфиопы устроили Персею богатый пир в знак благодарности за освобождение от чудища. После пышной свадьбы Персей вернулся из Эфиопии в Грецию и с красавицей-женой, и с богатым приданым от Кефея, и с дарами эфиопов, и со славой героя. В родных землях он убил и царя Полидекта, у которого служил в юности, и своего деда Акрисия. Андромеда родила от Персея несколько детей.
Да, если смотреть поверхностно, судьба у Персея поистине героическая. Но с какими помыслами он совершал свои подвиги? Им двигала алчность, похоть, трусость, тщеславие, властолюбие. И, может, для кого-то он так и останется героем – но для меня он просто подлец. 18