Сокровенен, смысл крещения Руси в 988–989 гг., в атмосфере ожидания христианами Конца Света, когда близился 992 г. Завершалось первое тысячелетие от Рождества Христова, или седьмое — по старому летоисчислению (от Сотворения Мира).
Русские Веды с их сведениями о смене эпох, реинкарнации человеческой души и безусловной победе сил Света могут несколько прояснить поступки князя Владимира и его современников Не готовность ли принять участие в Армагеддоне, конечно, на стороне сил Света, сподвигла князя прибыть в Корсунь (Херсон) с войском и осадить город? Иначе не понятно, зачем было идти военным походом на “разноплеменную и уживчивую” Таврию, где русы давно (хвоились? Идти туда, куда никто из киевских государей никогда не ходил.
Столь невероятное предположение исследователя В Лобачева, на наш взгляд, лучше всего проясняет крестный путь Владимира в Византию за невестой Анной сестрой византийского императора7. С прибытием из Царьграда Анны Владимир принял крещение, сыграл свадьбу и тут же отплыл крестить Русь.
Историческая фигура Великого Князя Владимира во многом сакральна. В народе не случайно с любовью называли его Владимиром Красное Солнышко. Не потому ли, что князь всегда заботился о самом необходимом — о духовной пище своей и своего народа, преподал опыт теократической государственности и сделал Русь христианской страной?
Архетип мироощущения предопределяет историю.
Ощущая себя народ ом-богоносцем, русские люди всем сердцем восприняли христианские идеалы и прочувствовали в этой связи особую миссию России. Образ Святой Руси обязывает, предполагая богатую духовную жизнь народа, живущего на этих землях. Бездуховность, забота только о материальном благе оборачиваются страданиями из-за несоответствия человека тому информационно-энергетическому пространству, в котором свыше предопределено было ему жить и духовно развиваться. Погружая себя в состояние опьянения, человек искал вы ход из этого тупика и, конечно, не находил его. Пока не возвращался к Богу, на стезю духовную
С радостью русскими людьми были усвоены основы православного творчества: иноческое делание, смирение, храмостроительство, пост, писание икон. В духовное творчество русский человек вносил силу детской веры Отцу своему Небесному, жизнерадостность, оптимизм, не присущие византийской церкви.
Несущие радость просветленного духа святыни всегда строили на Руси Матушке. Даже повествующие о мирах Возмездия, о Судном дне иконы и иконописные фрески выходили не мрачными, а радостными. Написанные по всем канонам они должны были вселять страх и ужас. Но этого не происходит. Состояние души иконописца было таковым, что иконы, на которых преобладали красные и зеленые цвета, излучали радость, стойкость духа, надежду. На это обратил внимание М. Волошин, когда перед Первой мировой войной и другими испытаниями XX в. была заново открыта древнерусская икона, очищенная от более поздних наслоений времени8. Радость несли древнерусские иконы людям. В этом их притягательная сила. В утверждении радости, надежды и любви суть самого христианства. Об этом говорят восемьсот настраивающих на радость библейских текстов, начинающихся со слов “Радуюсь, Боже!”, “Возрадуемся…” или “Ликую, Господи…”.
Думы об Апокалипсисе рождали в русской душе радость и творческий подъем. В канун завершения седьмого тысячелетия по церковному календарю “Пасхалии” (1492 г.) Русь была на духовном подъеме, успешно шло церковное и государственное строительство. Вспомним Сергия Радонежского, Стефана Пермского, Андрея Рублева и иже с ними. Серафим Саровский и Оптинские старцы в преддверии уже XX столетия явили нам русский апокалиптизм с его творческой силой9. Русский апокалиптизм непосредственно вытекал из идеи Земного Рая — Царства Сына в тысячу лет.
“Откровение Иоанна Богослова” (по-гречески “апокалипсис”) всегда тревожило христианский мир. Для одних мессианское царство могло иметь только духовные очертания. Религиозная значимость материального мира ими отрицалась (гностики, манихейцы, святой Августин и др.). Для других Земной Рай мог воплотиться во вполне реальные образы.
Древние славяне почитали Небо и Землю живыми существами, более того — супружеской парой, чья любовь породила все живое на свете. Поэтому не удивительно, что на Руси Земля-Матушка, скорее, обожествлялась, чем отторгалась.