Поезд замедлил свой ход и остановился на большой станции. Над ее центральным входом светились электронные часы, рядом со старенькими круглыми, очевидно, умершими навеки. Было уже двадцать минут третьего. Я сел поудобней, сложил руки и ноги в «позе лотоса», прикрыл глаза и вошел в состояние цигун. Время замедлило свой бег. Сквозь пелену заторможенного восприятия я иногда улавливал некоторые вокзальные звуки, потом в какой-то момент услышал бабкино восклицание: «Ой, Господи, сгинь нечистый!» и усердное шептание молитвы. Наверное, это она проснулась и увидела меня. Потом ребенок спросонья требовал объяснения от спящей женщины: «Что это с дядей?» Потом вернувшийся сосед, не знаю сколько времени, сидел рядом, отрыгивал перегаром мне в ухо и плакал, пытаясь приобщить к общению. В какой-то момент он прогремел стаканом, набулькал туда, наверное, водки и участливо прошептал: «На, братишка, выпей, увидишь — полегчает. Мне тоже было плохо, но уже лучше». Потом тишина нарушалась потоками бессвязных мыслей и звуков. Сколько времени прошло, сказать трудно, думаю, что не меньше часа. Я закончил практику и открыл глаза. На столе стоял пустой, воняющий спиртным стакан, а поезд все еще находился на той же станции, где и был до моих занятий. Часы, к моему изумлению, показывали две минуты третьего. Помня, что в момент начала практики на часах было двадцать минут третьего, я не мог понять, что произошло. Кроме как неисправностью электроники объяснить это не удавалось. Поезд вздрогнул и покатился, набирая скорость. В окне замелькали фонари и огни большого города. Часы и на следующей, станции и через одну показывали тот же порядок времени. Подобного феномена у меня еще не было. Мастер говорил об «останове» и «паузе» как главном ключе к внутренней трансформации, но чтобы время сдвинулось назад, такого быть не могло. После длительного отслеживания очередных вокзальных часов моя уверенность в понятии «не может быть» пошатнулось. И хотя Учитель говорил, что время — категория относительная, не постоянная и очень условная, в голове это не укладывалось.
Я вспомнил семидесятые годы. Тогда в газетах часто писали о феномене «бермудского треугольника», когда воздушные лайнеры и морские суда, попадавшие в эту зону, пропадали бесследно. А у тех, которые чудом возвращались, бортовые часы показывали значительную разницу во времени. Еще Мастер рассказывал известную в Китае историю о том, как один монах, медитировавший в пещере, вывел свой Дух из тела и ушёл путешествовать в Космос по разным мирам. Когда он вернулся, на Земле прошло около 60 лет. Монастырь был разрушен в результате войны, а все вокруг и сама жизнь изменились до неузнаваемости. Его тогда случайно обнаружили в этой пещере и какое-то время наблюдали за телом. Монах, когда вернулся, был потрясен фактом таких перемен и столь значительной разницей во времени. По его ощущениям, пребывание в другом пространстве Космоса длилось всего несколько месяцев.
Я тоже был в полном недоумении и не мог найти объяснений такого рода феномену в результате собственной практики. Казалось, что начался какой-то новый отсчет времени. «Может быть, это Время «Ч», я не заметил «останова», и Земля начала обратное вращение, все спасены, и теперь все будет по-другому?» — думал я, находясь под впечатлением вчерашнего разговора. Но внешне ничего не изменилось, и к тому же тошнотворно воняло тухлыми носками соседа снизу и перегаром сверху. Устав от мыслей и впечатлений, я незаметно уснул.
Несмотря на серьезные переживания накануне, мне приснилось что-то очень хорошее, большое, мягкое, теплое и пушистое. Этому сопутствовало удивительное состояние легкости, свободы и какой-то безмерной любви. «Пассажиры, вставайте. Через 5 минут закрою туалеты», — мерзкий голос Верки Сердючки вернул меня в нашу проявленную реальность темного, холодного утра. «Прямо как в солдатской казарме», — подумал я, отчаянно и бесполезно сопротивляясь такому пробуждению. После такого сна это было подобно удару ниже пояса. Ничто не изменилось, по крайней мере, в лучшую сторону. Даже в команде подъема количество туалетов было преувеличено минимум в два раза. По моим часам «Montana» времени было еще полтора часа, а мы только проехали Мироновку. Это еще почти три часа до Киева. Проводница думала, что проспала и, как ужаленная, с криками металась по вагону, расталкивая пассажиров и сердито выдергивая постельное белье из-под тел с трудом пробуждающихся людей. «Что-то со временем все-таки не так», — подумал я и поспешил в «туалеты», не найдя, однако, полотенца. Когда вернулся, она уже ждала меня, собрав в охапку простыни. Потом начались «гнилые разборки» по поводу полотенца. Лихорадочные его поиски закончились тем, что «буддист» вдруг подошёл к бабушке, уже сидящей на «шухере», спокойно засунул руку ей под подушку и извлек пропажу. Полотенце вернулось к проводнице, а «буддист» невозмутимо выдержал бабушкину «стрельбу» глазами, вперемешку с какими-то злыми нашёптываниями. «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова. И мы таковы, каковы мы есть, и больше никаковы», — улыбаясь мне, пошутил он. Радио опять привычно свистнуло и запело, как бы в завершение вчерашней темы, знакомую песню:
Еще три часа мы ехали до Киева, а я вспоминал и пытался осмыслить события вчерашнего дня и ночи. Наконец поезд стал медленно подползать к пригородному вокзалу. Его «Биг-Бены» сквозь серую и мокрую мжичку тумана показывали ровно на час меньше, чем мои электронные американские часы, сделанные в Китае. «Не волнуйся, — опять улыбаясь ответил «буддист», прочитав мои мысли. — Пока еще ничего не произошло, и китайцы здесь ни при чем, просто ночью перевели часы на зимнее время. Даже проводница забыла. А в остальном, все, как и раньше, жизнь продолжается. Есть еще время, торопись не спеша. Успехов тебе». «Спасибо, взаимно. И что бы всем… того же», — ответил я и, подхватив сумку, поспешил к выходу.
И НЕ ТОЛЬКО О ЦИГУН…
Ожившие львы
Келли Хэ
(Перепечатка из ж. «Свободный Китай», 1999, № 5)
Все большая модернизация общественной жизни на Тайване приводит к тому, что некоторые традиционные китайские обычаи утрачивают свою былую притягательность. Но благодаря усилиям энтузиастов, работающих на ниве культуры, многие из этих обычаев переживают сегодня возрождение своей популярности. Традиционный танец льва — наглядный тому пример.