ГОРА — это тишь, неподвижность, несокрушимость. Это освобождение от внешних пут и привязанностей, четкое знание времени, когда надо стоять, и времени, когда надо двигаться. Приверженность к себе и своим мыслям. Гора — это младший сын или поздняя осень с холодной росой и туманом. Это состояние совершенства, отмеченное глубокой тайной скрытых смыслов. Гора — это конец движения перед началом нового цикла. Гора — это еще и единение инь и ян, ее освещенной и теневой сторон.
ВЕТЕР — он разносится по миру, исполненный долга и распространяющий команды. Это что-то мягкое, податливое, проникающее, подчиняемое. В том числе и воле великого человека. Это старшая дочь или позднее лето, когда стихает жара. Это время, когда все вещи обретают форму, становятся чистыми и совершенными. Это долг, деловая активность, но и начало движения на излет.
ВОДОЕМ или ОЗЕРО — это нечто радостное и исполненное счастья. Смех, удовольствие, общение с друзьями, искренность, наслаждение, удовлетворенность. Это младшая дочь или поздняя весна, когда пробиваются всходы. Это время, когда все существа находят радость, радость взаимообщения. Триграммы располагаются по кругу, ориентированному по сторонам света и времени суток, в центре — монада инь-ян. Вариантов расположения триграмм много, но наиболее известны два: сяньтянь и хоутянь, или "раннее небо" и "позднее небо". Построение "раннего неба", приписываемое Фу Си, со строгим геометрическим соответствием триграмм, когда Вода и Огонь дополняют друг друга, Гром и Ветер не вмешиваются в дела друг друга и сила Гор и Вод едина в совместном действии, отражает ситуацию до создания этого мира. Это словно бы идеальный план творения. А хоутянь, "позднее небо", построение которого приписывается Вэнь-вану, — как бы проекция такого идеального плана на реальность. Это построение, более широко известное сегодня, часто применяется в традиционной геомантии и в мандалах боевых искусств Востока.
В Китае, равно как и во всем конфуцианском мире, существует два основных подхода к интерпретации "И цзина". Одно направление — "Символы и цифры" — анализирует символику триграмм и связанных с ними ассоциативных рядов, пытаясь таким образом определять судьбу или характер, предсказывать будущее. Вторая школа — "Справедливость и принцип" — рассматривает ее как книгу мудрости и анализирует ее философию и космологию, обращая особое внимание на образ благородного мужа. Обе они одинаково интересны, но для философа и историка, безусловно, интереснее вторая.
Еще в III тысячелетии до нашей эры мыслитель Сюнь-цзы говорил, что те, кто правильно использует "И цзин", не пользуются им для гадания. Однако, когда император Цинь Шихуан (221–206 гг. до н. э.) приказал уничтожить в стране все книги, кроме медицинских, сельскохозяйственных и гадательных, "И цзин" не тронули именно как гадательную книгу, что в дальнейшем и определило такое отношение к ней вплоть до III века до н. э.
Перемена отношения к книге связана с именем выдающегося ученого Ван Пи (226–249 гг.). За свои 23 года он написал более шести книг, посвященных "И цзину", и, кроме того, выступил в качестве редактора и издателя этой книги. Все мировые исследования "Книги Перемен", равно как и "Книги Пути и Благодати" ("Дао дэ цзин"), велись до недавнего времени по его изданиям. Ван Пи фактически заново создал китайскую метафизику и космологию, поставив вопрос о происхождении мира и придя к ответу через "И цзин". Книгу он рассматривал в первую очередь как кодекс поведения, говоря, что образы дают значения, а слова только проясняют их. Ван Пи искал многие значения в пиктограммах иероглифов. Наработки его наиболее ясно можно проиллюстрировать на примере "Сянчжуань", где приведены рекомендации для благородного мужа.
Анализ этих 64 рекомендаций дает очень интересные результаты. Все они могут быть объединены в две большие группы — внешних, или общественных, ценностей и внутренних, или личностных, ценностей. Каждая из этих групп подразделяется на две подгруппы. В первую подгруппу первой части входят 18 гексаграмм, касающихся вопросов установления и функционирования государства. В них подробно говорится о гармонии и установлении Закона, под которым понимается всякое установление мер и ограничений — от календаря до уголовного кодекса. Некоторые тексты говорят о применении закона так, чтобы не допустить ни чрезмерной строгости, ни чрезмерной мягкости. С одной стороны, Закон должен быть ясным и неотвратимым, и каждый поступок человека должен быть связан с Законом так же, как молния связана с громом, но с другой — он должен быть гуманным и не допускать, к примеру, длительного тюремного заключения.