Еще в Пекине нам говорили: поезжайте, посмотрите, но все равно: главное, лучшее — в столице. Но нужно было убедиться самим. Убедились. Однако было еще два центра, которые полезно было бы посетить. Первый — монастырь Шаолинь. Это часа 4 на машине, что нам обошлось гораздо дешевле, чем один день в Вэньсяне, включая заезд в Баймасы и возвращение в Лоян.
С Храмом Белой Лошади (Баймасы) произошел казус. На карте провинции он изображен как туристский объект на север от Лояна, а шофер и милиция показывали на восток, где на карте обозначен одноименный город. Андрей непременно хотел на север, чтобы увидеть если не руины, то хотя бы место, где стоял древних храм, построенный в честь монаха Сюаньцзана (кстати, в миру носившего тоже фамилию Чэнь), который при династии Тан совершил путешествие на запад и привез из Индии священные буддийские книги, въехав в Лоян-столицу на белом коне. Нынешний храм Андрей посчитал ложным и поздним. Почему на карте два Баймасы и где находится истинный, выяснить не удалось: все знали только один.
Для непосвященного все буддийские храмы кажутся на одно лицо. Как все китайцы, а для китайцев — все европейцы. Меня в храме удивил только круглый, чуть вытянутый в одну сторону темный камень, энергетически очень сильный. При мне мужчина, положив руку на камень, набирал энергию, а затем помещал на поясницу, которая, видимо, у него болела.
К Шаолиньскому монастырю ведет прямая дорога по плоской равнине, а когда появляются холмы, тут уже до цели рукой подать: нужно подняться по серпантину из 18-ти поворотов. «Шао» по-китайски «мало», «линь» — «лес». Лесов, возможно, действительно было мало, когда сюда прибыл Бодхидхарма в VI веке, но сейчас все горы покрыты молодыми и совсем молоденькими лесами. Название «малолесистый» — это, так сказать, первая ступень проникновения в истину. На второй ступени виден «лес тех, кому мало лет» — тех, за кем будущее.
«Шао» имеет и другое значение — «молодой», Шаолинь — «молодой лес». Однако суть от этого не меняется.
Заплатив 40 юаней (5 долл.) за вход, мы оказались на большой ярмарке типа «Лужников», где все чем-то торгуют. Бритый монашек лет десяти продает мороженое. Солидный 40-летний монах с серьезными глазами предлагает свидетельства о посещении Шаолиня, куда вписывает твою фамилию. Никаких памятных сувениров или культовых предметов, характерных для этого храма, найти не удалось, разве что палочки для еды с надписью «на память о шаолиньском монастыре».
Часа два потолкавшись среди китайцев, мы сбежали. После этих центров буддизма отправились в столицу даосизма — Уданские горы. Это от Лояна 7 часов по железной дороге до Сянфаня, далее 200 км на местном поезде или на автобусе. Плата за вход здесь умеренная: 10 юаней, но от входа до центра комплекса 25 км! Мы садимся в автобус, стоящий перед красочными воротами. Прибежала кассирша с билетами. Наши попутчики-китайцы вдруг куда-то исчезли, но появились вновь, когда автобус миновал ворота. Не тут-то было: через километр на контрольном посту ревизоры проверяют, все ли заплатили за вход в Уданьшань. Китайцев прощают: они едут на работу. Андрей не может найти свой билет — его тоже прощают: кондукторша свидетельствует, что мы покупали два билета. Все проникнуты доброжелательством — в Китае вообще крайне редко злобствуют и орут друг на друга, как у нас.
Горы здесь потрясающей красоты: не пологие холмы с молодыми посадками, как вокруг Шаолиня, а свечи, устремленные в небо. Три пика рядом, по-китайски С-аньфэн — имя монаха, который, по легенде, создал тайцзицюань. Сердце туриста замирает: вот бы забраться на какую-нибудь вершину! На ту, например, с почти отвесными склонами! В «перестроечные» годы кончились мои горные походы — где-то идет война, куда-то дорого добираться. В Китае, как известно, на все достопримечательные вершины проложены тропы, выложенные каменными ступенями. Тем более в районе храмового комплекса.