Один из полицейских сел на скамью вдоль стены, остальные последовали его примеру. Оттуда тоже были видны экраны, отражавшие куб. На экранах ничего не происходило. Тот, кого звали Кальмаром, просто дремал в кресле, второй стоял неподвижно, положив локти на спинку кресла и нависая над плечом напарника.
Через десять минут террорист снова задвигался. Он оглянулся по сторонам, вытер шею ладонью, взял с полки бутылку воды, сдвинул импровизированную маску со рта и жадно выхлебал половину содержимого, после чего вернул чулок на место. Экраны мгновенно ожили и тут же пришли в движение. Голова с поднятой маской отобразилась в четырех проекциях, сошлась в одну объемную, повернулась вокруг своей оси, достраиваясь до полноценного размера по пропорциям и выступам, превратилась в половину физиономии мужчины средних лет и моментально поплыла поиском соответствия среди базы данных. Что за программа используется, полицейский не понял, у них такой не было. Изображение от скорости постоянно обрастало чужими носами, глазами, усами и шевелюрами разной длины. Наконец оно зафиксировалось в виде лысоватого мужчины с обвисшими брылями и бесцветными бровями. На половине экрана появилось досье, очень похожее на банковское.
— Конрад Норман, — прочел Такэда. — Сотрудник банка «Объединенные финансы», сорок семь лет. Холост. Не привлекался. Набрал у себя в отделении кредитов на три миллиона, пять платежей уже просрочены.
Досье свернулось, освобождая место для вкладок с общедоступными социальными сетями. Полицейские поднялись и уставились на подробности красивой жизни Конрада Нормана.
Вот он на аттракционах, в отпуске, на корпоративе. С рыжеволосой женщиной, с блондинкой, без женщин, но с породистой собакой, с одним из своих друзей в претенциозном ресторане. Кормит черепах, смеется из подвесного вагончика, держа горные лыжи, демонстрирует гипс на руке, на котором нарисован улыбающийся смайлик. На занятиях в школе полиции часто говорили, что чем веселее и беззаботнее фотографии в сети, тем ближе человек к отчаянию.
Последний снимок был сделан регистратором космопорта полтора часа назад. Полицейский тихонько обернулся и взглянул в отсутствующее лицо Кальмара. Посмотрел на сменяющиеся изображения. У него шевельнулась одна догадка, но движение на экране замедлилось, оставив изображение гигантской осы, пришлось отвлечься.
— «Какая мерзость», — прочел комментарий Нормана под снимком кто-то из наряда, чтобы внести лепту родного подразделения в антитеррористическую операцию. — «Я всю эту летающую живность боюсь до блевотины»
Остальные промолчали. Оса продолжала висеть на экране, как приклеенная.
— Боится до блевотины, — повторил Такэда. — Инсектофоб.
Полицейский непроизвольно взглянул на циферблат. Полчаса до окончания отпущенного террористом времени, а они изучают психологический портрет преступника. Бред какой-то.
Такэда перекинул спрыгнувшему с кресла Мартинесу оставленную кем-то банку колы. Пока тот пил, занял его место и обернулся к полицейскому.
— Предупредите своих людей, что нужна тишина.
После этих слов он надел диспетчерские наушники и подвинул к себе микрофон, стараясь не прилипнуть локтем к оставленной жвачке. Полицейский немного подождал, что будет дальше, но ничего не услышал, кроме щелчков селектора. Приказ, повторенный в рацию, понесся по волнам к засаде полицейских у входа на платформу. Те пожали плечами, но беззвучно замерли в устойчивых положениях. Минут десять ничего не происходило. А потом произошло.
Из дверей, ведущих на улицу, появились цикады. Сначала несколько штук, а потом несколько десятков, они расселись по стенам, издавая синхронный треск, нечто среднее между скрипом колеса и звуком пилы, эхо пустого холла удваивало звук. Полицейский протер глаза. На архипелагах Гесты континентальный климат, цикад везде полно, но они никогда не залетали внутрь, даже в меньшем количестве. Сейчас же насекомые целенаправленно стягивались к одному месту, а именно — к стеклянному кубу на платформе. Словно там внутри для них находилась какая-то приманка или цель.
Террорист на экранах напрягся, когда несколько насекомых уселись на двери его убежища и неистово застрекотали. Гестийские цикады были крупными, пучеглазыми, неприятными на вид, не меньше шести сантиметров каждая. Он попятился, когда на стекла со всех сторон начали приземляться новые экземпляры, споткнулся о ящик и встал столбом в центре помещения. Заложники подняли головы. Щели вдоль пола позволяли цикадам беспрепятственно проникать внутрь, их число в кубе росло, террорист затравленно озирался. Цикады перелетали все ближе и ближе к Норману, тот пытался отмахиваться свернутым журналом, но насекомые взлетали и возвращались снова, продолжая свой убийственный хоровой номер с редкими антрактами. Вдруг Норман издал короткий вопль — одна из цикад села ему на голову. Пока он ее стряхивал, еще две приземлились ему на грудь. Он попробовал прикрыться девушкой из числа заложников, но это оказалось бесполезно. Когда цикада спикировала ему на щеку, он не выдержал и закричал, как раненое животное. Ногами отбил в сторону поваленную у двери стойку и выбрался наружу, закрыв лицо локтем и втянув шею в плечи.