Она вынесла еще троих, прежде чем встретилась с Нечаевой. Та улыбнулась и чуть ли не присела в реверансе. Оглядела трибуны — Катя заметила знакомое лицо и стиснула зубы. Была б ее воля, всех родителей выставила бы наружу.
— Начали!
Нечаева двигалась с кошачьей ленцой — тонкая, ловкая, юркая. Рядом с ней Катя чувствовала себя гусеницей, которая гусеницей и останется. С этой не расслабишься, она фехтовать начала раньше, чем ходить, — с таким-то папой. Нечаева била легко и уверенно, Катя отбивала удар за ударом, но каждый шаг давался ей все с большим трудом — будто она следила за собой в замедленной съемке, которую показывают в итоге, демонстрируя, где был удачный ход, да только у самой удачных ходов не случилось, и она уже слышала голос невидимого комментатора, который говорил, как Дмитриева пропускает удар, как Нечаева вырывается вперед и занимает место в сборной, как Нечаева становится звездой сезона, — и от этого голоса движения становились все тяжелее, все бессильнее. До перерыва она проворонила несколько уколов и уже знала, что сейчас услышит.
Он так ей и сказал:
— Ты сама на себя не похожа. Где моя девочка?
— Дома, — прошипела она и, оттолкнув его, бросилась обратно.
Оставалась минута. Катя встала в стойку и кинулась вперед — сразу ткнула в грудь, но пропустила удар Нечаевой. Двойное касание — нужен еще один балл.
Прозвучал сигнал, недовольная Нечаева сняла шлем. Арбитр отошел к судьям, и спустя пару минут зажглось табло: 15/14 — в пользу Нечаевой.
— Почему? — выкрикнула Катя.
Нечаева улыбнулась и повернулась к трибунам, помахав.
— Почему? — повторила и кинулась к стойке. — Почему вы не засчитали мой удар?
— Он прошел по касательной. Ты промазала. Нечаева — нет.
Катя стиснула рукоять и вскинула руку с рапирой. Тут она почувствовала, как ее плечо сжала знакомая ладонь. Тренер уже шипел ей в ухо:
— Пойдем. Дисквал хочешь?
Выдрал у нее рапиру.
— Да вы все сговорились! — она швырнула шлем и бросила последний взгляд на трибуну.
Алекс так и не пришел.
Она сидела в раздевалке, кусая костяшки: лишь бы не заплакать, лишь бы не дать им понять, что они — все они — победили.
Скрипнула дверь — на пороге появился Тренер с ее маской в руках.
— Надо выйти на награждение. — Навис над ней так, что перед глазами оказался ремень джинсов с темной пряжкой.
— В жопу их. В жопу награждение. У меня украли место, — сказала она джинсам.
— Второе место. Не выйдешь — и его не будет. — На колени легла маска.
— В жопу второе место. Мое — первое.
Он сел рядом и взял ее за подбородок.
— А давай-ка я тебе напомню, из какой дыры я тебя вытащил, восьмиклассница. Мамина помада, сапоги старшей сестры. У тебя один шанс вырваться. Иначе окажешься на месте своей мамки. Беременной, босой, бухой.
Катя покачала головой.
— Не окажусь.
— У тебя еще все впереди, — повернул ее лицо к себе и сказал: — У нас еще все впереди.
Катя подумала об Алексе, о том, что нет у нее никаких «нас», сплошные «я». Тренер прижался губами к ее лбу, а затем опустил ладонь на ее грудь — вернее, туда, где она должна быть, а была только пластиковая подложка. Катя перехватила его руку и сжала — с силой, как она умела.
— Убрал быстро.
Сразу отпустил. Сросшиеся на переносице брови вскинулись и тут же опали. Он усмехнулся:
— Да ладно тебе.
— Мой парень вам ноги переломает, если еще раз сунетесь.
— Сосунок-то твой? Где он, кстати? — Тренер хмыкнул. — На награждение выходи, а то вылетишь.
Он скрылся за дверью, а Катя выматерилась и отшвырнула маску в угол.
Уже стоя на пьедестале, Нечаева подняла кубок и помахала фотографу. Тот кивнул Кате:
— Девушки, улыбнитесь.
— Да вставайте сюда, ко мне! — милостиво разрешила Нечаева.
Нехотя Катя поднялась. Улыбнулась на камеру и процедила:
— Сука.
Нечаева, так же улыбаясь, ответила:
— Курица слепая.
Катя убрала руку за спину, чтобы не столкнуть Нечаеву с пьедестала.
Она вышла на улицу и скинула сумку со снаряжением, оттягивающую руку. Набрала Алекса и, только услышав его голос, рявкнула:
— Ты где вообще?
Алекс мямлил что-то про бабку, которая полезла на антресоли и подвернула ногу.
— Приеду.
Он пытался отговорить.
— Приеду, — повторила она и выключила телефон.
Тренер подошел сзади и снова тронул ее за плечо. Катя нехотя развернулась:
— Чего надо?
— Чтоб ты больше не выпендривалась. Приходите-ка завтра пораньше, звезда моя.
Нечаева стояла с отцом и разговаривала с арбитром. Отец подал ему руку. Нечаевой можно быть папенькиной дочкой и именно поэтому ей можно быть просто звездой. Не чьей-то.