— У меня сейчас запись. Твой Костенко должен подойти.
— Он ходит вообще?
Она пожала плечами:
— С таким же успехом мог бы и не ходить.
— А этот, новенький?
— Алексеев? — она задумалась, сказать ли правду, но ответила уклончиво: — Там есть материал.
Гена плюхнулся на кресло перед ее столом:
— Материал, вот уж точно. Все они один сплошной материал. Кто вообще придумал, что в восемнадцать лет они становятся взрослыми? Школа заканчивается, так это вообще не показатель. У них лобная кора еще не сформирована, мозг только развивается. Ведут себя так, словно им одиннадцать и тридцать одновременно.
— А мы?
— И мы, — легко согласился он. — Главное, чтобы морды больше не били. Все, этот класс выпускаю — и баста. Никаких больше вечеринок, никакого руководства.
— Так она тебе и позволит, — Лена кивнула в сторону коридора так, будто бы все пространство за пределами кабинета принадлежало матери, будто бы она захватила каждый миллиметр своим директорским голосом, своими крепкими духами, своими указами, отчетами, заданиями и протоколами.
— А ты ей скажешь, что для моего психологического здоровья вредно столько возиться со школьниками, — он сгреб Лену в охапку и снова стал целовать. — Мне нужно больше сеансов, доктор.
Лена вырвалась:
— Иди. Тебе еще флаг поднимать.
— Так только без пятнадцати. Время есть еще, — он кивнул на сломанные часы над дверью.
— Нет. Времени больше нет.
Лена снова открыла тесты параллели одиннадцатых классов. Еще бы там встречалось хоть немного правды. Хотя кто их может упрекнуть в непрестанной лжи? Кто должен научить их правде? Она, которая прячется от матери, прячется от любовника, прячется даже от школьников? Или, может быть, Гена, который прячется с ней от семьи? Соцсети с фильтрами? Телевизор с обманом? Они родились в мире бесконечной лжи — неудивительно, что они приняли эти законы и fake it till you make it [5] стало их девизом.
Вот, например, тесты по эмпатии, где ответы понатыканы как придется, явно в насмешку. В одном из бланков все вообще по нулям, хотя быть такого не может — наверняка один из этих шутников, которые портят статистику. И как ей прикажете заполнять отчет?
Она заглянула в методичку:
Обработка и интерпретация результата теста
Вычисляем величину, характеризующую психологический климат (С), где С = s/n, в котором s — количество всех баллов, а n — число учащихся.
Величина С, характеризующая климат, может находиться в диапазоне от 12 (очень плохой) до 60 (оптимальный).
Лена взялась за калькулятор и начала подсчеты, когда ручка двери дернулась, поддалась. Она нахмурилась: забыла запереть после Гены — снова. В кабинет уже вломился Костенко. Она торопливо накинула кофту на плечи и завязала рукава на груди, но успела заметить внимательный взгляд, скользнувший по ее телу. Она помнила, что пик мужского полового развития приходится на 18-23, но некоторые взрослеют раньше, и Костенко явно был одним из этих некоторых.
— Присаживайся, Алексей.
Парень рухнул перед ней на стул и устроился, раздвинув ноги, буравя ее взглядом. Лена глянула на дверь: закрыть? Но вдруг вспомнила слова Антона и не стала. Костенко она действительно опасалась: от него исходила какая-то мрачная решимость делать все так, как хочет он, — не считаясь с другими и особенно не считаясь с теми, кого он не уважал, а уж ее-то уважать точно было не за что.
— У нас сегодня последняя встреча. Давай попробуем сделать так, чтобы она оказалась полезна. Чтобы нам больше не пришлось встречаться.
— Вам тоже не понравилось? — хмыкнул он.
— Проще работать, когда человек приходит по своей воле, а не из-под палки.
— Из-под указки, да?
Пришлось отбиваться.
— По-твоему, я делаю что-то не так?
— По-моему, — он подчеркнул, — вы вообще ничего не делаете. Просто сидите в тепленьком месте, высиживаете даже, только благодаря своей маме. И шмот у вас брендовый, и наушники у вас за две пенсии только благодаря вашей маме. Мы на английском тут проходили выражение, и оно ровно про вас. Nepo baby [6]. Знаете, что это такое?
— Моя мама не знаменитость, — сделала для вида пометку в блокноте. — Алексей, а почему тебя так это задевает? Чужие привилегии?
— С чего вы взяли, что меня это задевает?
— Разве не поэтому тебя так раздражает Антон? Богатый мальчик на хорошей машине.
— А откуда вы знаете, какая у него машина?
И правда.
— В окно видела. — Перевела разговор и протянула ему листок бумаги и карандаши: — Ты не мог бы для меня нарисовать кое-что? Кактус?
Костенко даже не сделал вид, что собирается ее слушаться.
— А вы ведь уже здесь были, когда пришла Алина?