— Со школьниками трахаюсь.
Она треснула по столу.
— Не выражаться! — Потом тише: — Ты оступилась. Просто оступилась. Ты еще совсем молодая, а тут красивый новенький мальчик. А главное — совершеннолетний. Это не то, из-за чего я должна страдать.
Дочь подняла глаза:
— А что, если таких мальчиков было много? Откуда ты знаешь, может, я спала со всеми, кого консультировала? Может, из этого же класса? Алексей Костенко, например. Вадим Корнеев тоже ходил. Ты не думала, что это не случайность? Что я так делаю? Постоянно?
— Глупости, — отрезала она, отгоняя тревогу.
Лена поднялась со своего места и подошла к ней, нависая. Мария Дмитриевна почувствовала кисловатый запах пота.
— Знаешь, а мне надоело это скрывать. Я думаю, надо признаться.
— Ты с ума сошла?
— А если и да, ты бы оставила меня здесь работать, мама?
— Лена, ты не будешь ставить под угрозу репутацию школы. Ты часть коллектива. Ты не будешь ему вредить. Это не… профессионально.
— А о чем ты думала, когда брала меня на работу? Единственным психологом в школу на тысячу сто тридцать семь человек? К детям с ОВЗ, к первоклашкам, которых нужно адаптировать к началке, к пятиклашкам, которых нужно адаптировать к средней школе, к подросткам, которые уже все на свете перепробовали, к старшеклассникам, которых нужно адаптировать к выпуску? А меня тут хоть кто-то адаптировал, мама? Меня? — почти выкрикнула.
— Я поняла, ты устала. Позвони Свете, пусть выпишет тебе больничный на недельку. Езжай в санаторий.
— А потом?
— А потом вернешься и будешь работать. Нормально.
— Или послезавтра я выйду на сцену и засосусь с Алексеевым — на камеру. Чтоб тебе не отвертеться. Хочешь проверить?
— Тогда пиши по собственному и выметайся, — она швырнула лист. — И вещи свои собери. Домой не пущу, поняла?
Лена рассмеялась и написала. Вышла. Мария Дмитриевна скомкала заявление и бросила в мусорку.
— Катя, отменяем последний звонок. Почему? Почему-почему, террористическая угроза. Был получен звонок. Мы решили отменить все публичные мероприятия до окончания учебного года. Так и напиши, да. Пусть боятся.
3 дня после
Толбоев кивнул:
— А что за звонок-то был?
— Не знаю. Аноним с угрозой минирования.
— А что же полицию не вызвали, Мария Дмитриевна?
— Подумали, провокация.
— Но последний звонок все равно отменили.
— Безопасность детей превыше всего, — отбивала спокойно, не глядя.
— Но ведь именно поэтому они и решили устроить свою вечеринку. Без взрослых. Если не считать вашу дочь, конечно.
Она отвела взгляд и сжала губы. Вот-вот — и маска треснет, из-под нее выглянет живой человек. Но нет — она уже улыбалась уголком рта. Дети — это зеркало, подумал он. Дочь потрескалась, а эта и не подумает.
— Я могу идти?
Толбоев кивнул. Он разложил перед собой фотографии. Осталось опросить еще одного человека. Того, кто мог все объяснить.
— Пригласите.
Дверь открылась.
Вышел месяц из тумана
Я боюсь. Я нас самих боюсь.
У. Голдинг «Повелитель мух»
15 лет до
Новогодний парк. От дерева к дереву тянутся гирлянды с шарами и растяжки «С новым, 2008 годом!». Из динамиков льется «В траве сидел кузнечик».
На детской площадке чуть сбоку от главной аллеи высится диснеевский замок Спящей красавицы. Площадка усыпана разноцветными пятнами-детьми: кто-то играет с другими, кто-то возится в одиночестве, кто-то лезет покорять горку. Одни родители сидят на лавочке, другие стоят чуть поодаль, третьи контролируют каждый шаг своего ребенка.
Он ел одну лишь травку,
Не трогал и козявку…
Мать чмокает девочку лет пяти в нос и спрашивает:
— Не замерзла?
Та качает головой.
Тем временем на площадке появляется компания пьяных парней. Шумят, матерятся, лезут на качели, распугивая детей.
Одна из матерей делает им замечание. Пьяный сплевывает сбоку от женщины, кто-то из отцов вскакивает и вступается. Начинается драка.
Представьте себе, представьте себе,
И с мухами дружил…
Ребенок в желтой шапке с помпоном стоит на горке. Смотрит за дракой внимательно, не мигая.
— Кататься будешь? — спрашивает мальчик за ним.
Представьте себе, представьте себе,
Никак не ожидал он…
Ребенок в шапке отходит в сторону. Когда мальчик уже собирается съехать, ребенок толкает его в спину так, что мальчик летит с горки в сугроб.