— Простите, что беспокою вас, шериф, — тихо сказал О'Брайен. — Я пытался объяснить…
— Простите? Есть тут кто?
Глаза О'Брайена, казалось, вспыхнули еще более резкой смесью желтого и зеленого, пока женщина продолжала визжать в интерком. Но его лицо оставалось гладким, как камень.
— Я буду здесь, если понадоблюсь, шериф.
Блейз в одиночку подошел к передатчику.
— Здравствуйте, мэм. Меня зовут Блейз Торн, и я…
— Вы здесь главный?
— Во всех вопросах, касающихся входа и выхода, да, мэм.
— Ну, как я уже сказала, я конгрессвумен Уолтерс, и я официально подаю заявку на въезд.
— Хорошо. Если вы оставите отпечаток, я…
— Ваш сканер не работает, — яростно сказала женщина. — Я провела пальцем с полдюжины раз, и он пишет, что у меня нет надлежащего допуска. Как у меня нет допуска? Ради бога, я могла бы войти в Белый дом!
Даже если бы это не было нарушением протокола, потребовалось бы слишком много времени, чтобы объяснить мисс Уолтерс, что существовало, по крайней мере, двадцать агентств с уровнем допуска выше, чем у президента. Секретные агентства, которых официально не существовало, потому что, если бы Мировое Правительство когда-либо узнало о них, оно, несомненно, проголосовало бы за уничтожение Соединенных Штатов.
АБР было одним из этих агентств. Даллас, или Колония Двенадцать, был проектом, санкционированным АБР, и меры безопасности в нем были далеко за пределами того, что было официально изобретено. Тот факт, что солнечный барьер мог удерживать достаточно заряда, чтобы оставаться в рабочем состоянии всю ночь, был огромным скачком в инновациях, когда обычное огнестрельное оружие не могло разрядиться без постоянного воздействия солнца.
Неудивительно, что отпечаток конгрессвумен был отклонен. Но протокол Блейза требовал, чтобы он оставался вежливым. Он подключил свой Куб к выходу сканера печати и провел быстрый тест.
— Похоже, все в полном порядке, мэм.
— Что, черт возьми, это значит?
— Это означает, что диагностический отчет вернулся в норму…
— Плевать мне на отчет! — завопила мисс Уолтерс. — Послушайте, я близкий друг полковника Вайса. Я знаю, что там происходит. Кто, черт возьми, дал ему разрешение на строительство этого места?
— Я понимаю. Как вы думаете, что это за место, мэм?
Небольшое колебание. На заднем фоне несколько голосов бормотали свои догадки.
— Я… ну, это военный объект!
— Военный объект?
— Да! Это один из его проклятых оружейных заводов. Я знаю это, потому что вижу дым, поднимающийся вон там!
Блейз не видел женщину, но знал, что она, вероятно, указывала в сторону Гранита, где завод по переработке отходов в Далласе выбрасывал дым в тонкие летние облака. Это не был оружейный завод, и в его протоколе не было ничего о том, что городу нужно было какое-либо разрешение на работу.
— Я не думаю, что вы правдивы со мной, мэм…
— Вы обвиняете меня во лжи? Хотите сказать, что я…?
— …но на всякий случай я буду рад подать прошение в мэрию об одноразовом исключении, — сказал Блейз, хотя он знал, что мэрия не предоставит ей исключения. — Процесс займет не менее двадцати четырех часов, и я настоятельно рекомендую вам отойти от периметра до тех пор.
— Нет. Я не позволю вам прогнать меня. Мы останемся здесь, и я буду занозой в заднице за каждую секунду, что проведу снаружи.
Блейз попытался объяснить, насколько опасно для чужака находиться так близко к периметру города. Он пытался сказать ей, что солнечный барьер было не единственным, что защищало Даллас. Но конгрессвумен отказалась уходить. Остаток дня она оставалась на связи. Младший офицер, назначенный следить за выходом на ночь, сказал, что она, наконец, остановилась где-то после трех часов утра.
Когда Блейз вернулся на следующий день с отказом мэрии в руках, коммуникатор молчал.
— Миссис Уолтерс? Мэм?
Ничего. Не было ответа.
О’Брайен подумал, что они могли сдаться и уйти, но Блейз знала лучше:
— Она проявляла признаки стресса. Когда люди в беде, они ищут убежища. И это единственное убежище на мили. Должно быть, с ними что-то случилось, — сказал Блейз, говоря достаточно тихо, чтобы намекнуть на конфиденциальность.
Новобранец полиции в будке контрольно-пропускного пункта на выходе все еще мог слышать его, но ему не разрешалось передавать что-либо, что он слышал, пока Блейз говорил тихо.
О'Брайен сдвинул плащ и вытащил револьвер.
— Должны ли мы провести расследование?
— Да, но я пойду один, — сказал Блейз, снимая с плеча дробовик. — Это не обязательное расследование: один из нас должен остаться на случай, если что-то пойдет не так.