— На боевом оружии?
— Конечно.
— И что будет, если дикарь убьет накха? — невольно заинтересовался царевич.
— Значит, будет мертвый накх.
— И вы отпустите дикаря?
— Вот еще! Будет биться дальше…
— Позволь мне, мой господин! — перебил его Джериш, выступая вперед и не глядя на накха. — Те, кому нечего показать, всегда находят множество отговорок для оправдания своего бессилия.
— Если бы слова убивали, вокруг тебя и шагу нельзя было ступить, чтоб не наткнуться на мертвеца, — холодно ответил Ширам.
— Оставьте споры! — нахмурился Аюр. — Ты хочешь показать свое искусство, Джериш? Так покажи!
— Мое и моих людей, — уточнил воин. — Чтобы у этих дикарей не возникло мысли, что я один здесь умею обращаться с оружием.
Царевич кивнул. Джериш оглядел ровный берег реки и указал пальцем:
— Пусть вкопают вот здесь столб. Еще мне нужно полено, каким местные жители топят печи.
Заинтересованный Толмай кивнул и подозвал младшего сына:
— Сделай, как они говорят.
— Вы, ингри, хорошие охотники, не так ли? — кинув полный превосходства взгляд на Ширама, спросил вождя предводитель Жезлоносцев Полудня.
— Мы этим живем, — подтвердил большак. — Даже малые дети у нас обучены бить рыбу острогой и сбивать белку с ветки.
— Мог бы кто-нибудь из ингри выстрелить в меня из лука?
— Мои люди хорошо стреляют, — удивленно произнес Толмай, оглядываясь на Аюра, будто ожидая от него подтверждения.
— Вот и пусть кто-нибудь выстрелит мне прямо в грудь.
Джериш начал снимать панцирь.
— Так ведь…
Глаза у вождя полезли на лоб.
— …этими стрелами оленя валят…
— Вот и отлично. А пока пусть мои парни покажут себя.
Когда столб был вкопан, по приказу Джериша на него было поставлено березовое полено. Теперь в сумерках или в тумане столб вполне можно было принять за долговязого белоголового ингри. Толпа замерла, затаив дыхание. Что такое задумали чужаки? Поразить охотников стрельбой из лука? Разве такое возможно?
Джериш подошел к стоящим за спиной царевича воинам и что-то прошептал им. Те закивали — и тут началось.
Сперва, чтобы раззадорить зрителей, арии начали пускать стрелы в столб. В меткости их никто и не сомневался, но то, как они это делали — поразительно быстро, держа по три стрелы в одной руке, — это было нечто невиданное. Они стреляли с разворота, сидя, лежа… Затем один из телохранителей взял щит, другой разбежался, прыгнул, оттолкнулся ногой от щита и в прыжке сшиб из лука голову с плеч деревянного человека.
Аюр гордо поглядел на сидящего рядом с ним Толмая:
— Вот такие у меня охотники!
Лицо вождя было задумчиво. Воинская потеха возымела должный успех. Гости не просто хорошо стреляли — они вытворяли чудеса. Подбрасывали лук, кувыркались, ловили его и стреляли. Выдергивали стрелы, воткнутые в землю в нескольких шагах друг от друга, стреляли, и вновь кувыркались, и снова стреляли, неизменно поражая цель.
— Что и говорить — этакого мне отродясь видеть не доводилось, — признал Толмай, думая про себя, что неплохо было бы рассказать, а еще лучше показать соседским племенам лихое умение его новых друзей.
— А что, — радуясь успеху своих телохранителей, небрежно спросил старейшину Аюр, — есть ли в вашем крае охота для моих молодцов?
— Отчего же нет? Есть. У нас тут и секачи, и олени, и туры забредают…
— Этих и в наших землях хватает, — разочарованно отозвался Аюр. — Нам нужен особый зверь, понимаешь? Невиданный!
— Особый… — протянул Толмай и поглядел на старшего сына.
— За особыми зверями — это в Мокрый лес, — неспешно отозвался тот. — Только я бы туда и сам не пошел, и другим не советовал.
— Это где?
— На полдень от Холодной Спины. Говорят, он тянется до самых Алаунских гор, но мы так далеко не ходим. Да и никто не ходит — жизнь-то дороже…
Однако слова Урхо только раззадоривали царевича.
— И что там скверного, в этом Мокром лесу? — требовательно спросил он.
— Топь, — отозвался Толмай. — По опушке еще ничего, но чем дальше, тем хуже. А из этой топи такое порой лезет, особенно как паводок пройдет…
— Какое? — тут уж в разговор вмешался и Дакша.
— Брр… Прямо как из-за кромки! — Толмай вспомнил что-то, содрогнулся. — Хвала Хирве-хранителю, что нечасто! Тому уж дюжина лет минула, как я отвратную летучую нечисть стрелой поразил. Как жив остался, не знаю, — видно, боги надоумили, куда бить…