— Не скажи! У него огромная крепость в Накхаране, дворец в столице…
— Видела я тот дворец: две каменные стены углом и ни одного окна, даже ворот нет. По воздуху они туда попадают, что ли? Что еще, сестрица?
— У него шесть жен. — Джаяли покосилась на сестру с лукавым видом. — Достанет ли у него на тебя времени и сил?
Аюна беспечно махнула рукой:
— Да хоть двенадцать, мне-то что?
— Ах, Айя, ты так самоуверенна! Говорят, накхи держат своих жен в строгости, запирают на женской половине и запрещают выходить из дома даже в сопровождении слуг…
Царевна расхохоталась:
— Ха-ха! Запирают? Запрещают? Какие страшные слова!
— Так что жены?
— Да пусть себе живут в своем Накхаране. — Аюна бросила на сестру нарочито недоумевающий взгляд. — Или ты полагаешь, Ширам увезет меня туда?
— А разве нет?
— Конечно нет. Мой нареченный уже лет как семь служит в столице и на родину не собирается. Да и что бы ему там делать? Проводить впустую дни в горной крепости на краю земли?
Царевна с безразличным видом отпила ароматного напитка, поданного расторопной служанкой. Где-то слышалась перекличка стражников. Из сада волнами накатывало благоухание ночных цветов.
— Ты меня утешила, — вновь заговорила Джаяли. — Очень было бы грустно расстаться с тобой и увидеть, как тебя запирают, словно в темнице, или отправляют пасти коз, — уж не знаю, чем там занимаются накхини в горах… А про погребальные обряды накхов ты, разумеется, слышала?
— Я смотрю, ты немало разузнала про их обычаи!
— Конечно, милая, я же о тебе забочусь! Так вот — когда погибает знатный накх, соратники отрубают ему голову и привозят сей мрачный дар его семье. После чего разводят большой костер, и безутешная супруга бросается в пламя с головой мужа в руках…
— Но это же просто древние легенды, — недоверчиво ответила Аюна. — У нас тоже рассказывают, как преданные супруги вместе уходили в вечное пламя Исвархи, но то было во времена богов!
— У накхов это никакие не легенды, милая сестричка. Когда твой суженый вернется из похода, порасспроси его о смерти матери.
— На что ты намекаешь?
— Я не намекаю, а прямо говорю — она покончила с собой, как и положено супруге погибшего главы рода.
Царевна, хмурясь, глядела на сестру.
— Да, я слыхала, что мать Ширама ненадолго пережила его отца… Но я думала, она умерла от горя… И разве тот не исчез бесследно в морских волнах?
— И что с того? На костер возложили его меч, и вдова взошла туда же с именем супруга на устах.
Аюна призадумалась.
— Я не верю! Но даже если так, она разве не могла отказаться?
— Отказаться? — Сестра усмехнулась. — Айя, это великая честь! Причем не только честь, но и долг. Если жена саарсана не последует за умершим мужем, то дух великого воина обратится в злобного дива. И из незримого защитника Накхарана станет его проклятием.
— Какой ужасный долг! — пробормотала Аюна, осмыслив слова сестры.
— Вот-вот. И твой Ширам при этом наверняка присутствовал. Спроси-ка его при встрече, каков наиболее достойный удел для вдовы накха?
— Но я-то буду не первой женой! Ты сама сказала, что их шесть!
— Зато ты будешь самой знатной — а значит, самой главной. Так что подумай об этом, когда тебе в следующий раз подадут жареное мясо…
— Какая ты злая! — с досадой воскликнула царевна.
— Наоборот, я пытаюсь открыть тебе глаза, — проворковала Джаяли.
С мгновение Аюна испытывала горячее желание запустить в сестру расшитой подушкой, но удержалась.
— Открыть глаза на то, что мой суженый — накх? Я знаю это и без тебя! — запальчиво отозвалась она. — А еще я знаю, что он прославленный воин!
— Это хорошо, — снисходительно кивнула старшая дочь государя. — Умелый и преданный маханвир отцу не помешает.
— А что касается их диких обычаев, — даже если твои слова и правда, отец не дозволит ничего подобного, — сердито продолжала царевна. — Уверена, что отец оставит Ширама при дворе здесь, в Лазурном дворце, а значит я просто перееду в другие, еще более роскошные покои…
— Все-то ты продумала.
— Это отец, — скромно сказала Аюна. — Перед обручением он призвал меня и поделился со мной своими намерениями. Я горжусь его доверием. Если ему нужны накхи — они у него будут.
Сестра поглядела на девушку пристальным, изучающим взглядом, припоминая свой обстоятельный разговор с мужем, перед тем как пойти во дворец.
— Кто знает, как пойдет дело, — протянула она. — Накхи последнее время обнаруживаются где угодно — на высших должностях, при дворе, а скоро даже и в спальне дочери государя. Не придется ли нам всем скоро темнить кожу и подводить глаза зеленым? Брр! — Красавица с удовольствием поглядела на свое отражение в серебряной чаше. — А ты слышала эти уличные проповеди, что из-за их колдовства море затапливает северные уделы?