— Ничего себе «только»!
Дед Мазайки хоть жил наособицу, в глухой чаще, а был важным человеком в роду Хирвы. Порой и жизнь, и безопасность всех зависели только от него. В последние годы он одряхлел и вовсе не появлялся в селении, однако успел обучить внука весьма многому. Сможет ли Мазайка когда-нибудь заменить его?
— Не уходи в кереметь, — повторил он. — Подумай, как отец горевать будет.
— Твой дед всем нужен, и ты тоже, — вторя его мыслям, ответила Кирья. — А я никому тут не нужна. И зачем я на свет уродилась…
Мазайка посмотрел на загрустившую подругу и внезапно решился:
— Научить призыву — не могу, это великая тайна. А показать тебя Дядькам могу. Со мной они тебя не тронут… Не забоишься?
Глаза Кирьи вспыхнули, она быстро замотала головой:
— Когда пойдем?
— Скоро. — Мазайка поглядел на тающее, уже совсем прозрачное око луны в небе. — Может, даже нынче ночью… А чем это так вкусно пахнет у тебя из короба?
Кирья засмеялась, вынула из короба только что испеченную ковригу. Половину отдала другу, а вторую кинула водяницам. Коврига поплыла, кружась, и скоро утонула. Дети сидели рядом, беспечно жуя вкусный хлеб, и глядели вдаль, на темную громаду, из-за которой уже показался ослепительный край солнца.
— Я порой думаю, — сказала Кирья, — вот бы туда забраться! На самый-самый верх!
— Туда?!
Мазайка прищурился, подставляя лицо ветру. В этом ветре — студеном, горском — даже в середине лета всегда ощущался привкус льда. Недаром огромную, длинную гору, что дыбится на востоке, прозвали Холодной Спиной.
— Ну уж нет, — сказал он. — Чтоб меня там съели? Туда даже Дядьки не ходят, что уж наши охотники…
Он представил себе бескрайние плоскогорья, поросшие высокой рыжей травой. Ни единого деревца там не видать, некуда спрятаться, все на виду — от одной мысли мурашки по коже! А среди трав крадутся жуткие хищники с клыками в руку длиной, бродят огромные горы мяса и меха — клыкастые мамонты, кочуют зверолюди-мохряки, их дикие погонщики. Мохряков ингри очень опасались — те же звери, только на двух ногах. Они, по слухам, поклоняются всякой нечисти и людей едят.
— А куда Вержа течет? — Мысли Кирьи обратились в другую сторону. — Вниз по течению, за дальним мысом — Ивовая кереметь, а потом куда?
— На тот свет, — уверенно ответил Мазайка. — Это всем известно. Дотекает до края земли и падает прямо в Нижный мир.
— И на закат нельзя, — с досадой произнесла девочка. — Здесь мне никто не рад, и самой безрадостно. А уйти-то и некуда…
— Всегда есть куда, — возразил Мазай. — Только что ты будешь делать в чужих краях одна? Ну сама подумай. Это же хуже, чем там, на горах, очутиться, — стоишь на открытом ветру, и всякий зверь тебя сожрать готов.
— А если этот зверь и есть твой родич? — еле слышно пробормотала Кирья.
Озаренная солнцем огромная гора притягивала ее взгляд и думы. И снова, как во сне, ей почудилось, что кто-то смотрит на нее и зовет, — но кто, откуда?
— Дай-ка сойку, — попросила она.
Мазайка пожал плечами и протянул ей синюю птичку с раскинутыми крыльями.
— Эта простенькая, а вот та, что я сейчас слепил, будет певучей…
Кирья опустила ресницы, поднесла сойку к губам и слегка дунула, согревая глину дыханием.
И, словно в ответ, ей пришел могучий порыв с северо-востока, посреди лета пробирающий морозом, будто выдох огромного снежного зверя.
Восходящее солнце потускнело, будто зашло за тучу. Воздух над горами вдруг задрожал, подернулся дымкой и осветился изнутри. Мазайка поглядел на небо и вдруг замер, пораженный.
— Ты это видишь, Кирья?!
Что это в небе — не Варма ли ветер раскинул свой плащ из медвежьей шкуры? Нет, это перевернутое плоскогорье, словно расшитое узорами бесчисленных речушек и ручьев! Какие-то точки, словно блохи ползут… нет, это не блохи, это же мамонты! Кирья и Мазайка сразу узнали их, хоть живьем никогда и не видели. Идут чередой, плавно покачивая хоботами. Рядом ковыляют приземистые косматые дикари в шкурах. Колышется на студеном ветру высокая трава. Впереди — самый огромный белый мамонт. А на спине у него — избушка! Да какая разукрашенная! А что там блестит?
— Мохряки! А с ними — люди в скорлупе! Как много, целое племя! — воскликнул Мазайка. — По воздуху идут, прямо к нам! Видишь, видишь?!
«Вижу!» — хотела отозваться девочка. Но не успела — рыжие травы бросились в лицо, как будто она упала ничком в траву. Расступилась земля, стало темно.