— Почему Дядьки не защитили род Хирвы? — раздался рядом с ней напряженный голос Мазайки.
— Так ведь ты здесь — значит и призвать их некому, — тихо ответила она.
— А как же Вергиз?!
— Откуда ему знать? Он живет на дальнем озере…
— Он всегда знает! — Мазайка запустил руки в волосы и сжал кулаки. — Ему говорят духи, он все знает, что творится в Ингри-маа… С дедкой что-то случилось!
— Не гадай попусту, — попыталась успокоить его подруга. — Мы ничего толком не знаем…
— Стало быть, разузнаем, — угрюмо отозвался он.
Следующим утром выяснилось, что Мазайка пропал, а вместе с ним — одна из плоскодонок. Лодку нашли довольно быстро — ее прибило в камыши у восточной оконечности острова. Когда добродеи вытаскивали плоскодонку на песчаный берег, Кирья с ужасом увидела внутри ее пятна крови.
— Как тому было суждено — то и случилось, — глянув на пятна, бросила Локша и отправилась бы дальше по своим делам, если бы в нее не вцепилась Кирья.
— Где Мазайка? Что с ним?!
— Ты его больше не увидишь.
— Он мертв? — Все поплыло перед глазами девочки.
Однако Локша, помолчав, сухо ответила:
— Нет.
— Но где же он?!
— Тебе это знать не положено. Он там, откуда обратной дороги нет. И вернуть ты его не сможешь.
Кирья поглядела в холодные глаза добродеи:
— А ты?
— Я могу, да не хочу.
— А я… — У Кирьи перехватило дыхание от внезапного приступа бешенства. — А я тогда тебя прокляну!
— Чем станешь проклинать? — спокойно и даже с любопытством спросила Локша. — Тут мои духи, я их кормлю, они меня знают…
— Я своими руками убью тебя, если не отдашь Мазайку! — завопила Кирья. От горя и ярости угрозы сами слетали с ее губ, как будто только и ждали подходящего мига. — Задушу тебя ночью!
— Ах вот как! — прищурилась Локша. — Дочки, оставьте-ка ее в сеннике на ночь! Да дверь снаружи заприте покрепче, чтобы не караулить глупую девку до утра. А завтра мы с ней по-иному побеседуем…
В сеннике было бы совсем неплохо, не будь он заперт. Хоть там было и темно, но сухое колкое сено вкусно пахло, и его там было много — можно зарыться поглубже и спать до утра. Но Кирья не могла спать. Тревога за Мазайку разрывала ей душу. Ее друг в беде, он ранен, а она тут как в ловушке, и время уходит впустую! Кто знает, какие чудовища его забрали? Уж не та ли тварь, что смотрит желтыми глазами из-под черной воды?
— Откройте! — в отчаянии закричала она, ощупью нашла дверь и принялась трясти ее. — Выпустите меня!
Но все попытки выбраться оказались тщетными. Засов снаружи явно был достаточно крепким, чтобы девочке не удалось сломать его. Убедившись, что на крики никто не отзывается и дверь не поддается, Кирья оставила ее в покое и бросилась в сено, кусая губы и пытаясь успокоиться. А что, если разобрать крышу? Она постаралась вспомнить, как выглядит крыша сенника — длинные слеги, выстеленные корой, сверху — земля и трава. Можно попробовать, только сперва надо туда добраться…
Она принялась сгребать сено в кучу у дальней стены. Потом взобралась на нее и потянулась к крыше, стараясь нащупать слеги. Все бы хорошо, но Кирье не хватало роста — только кончики пальцев коснулись дерева. Она подпрыгнула, пытаясь дотянуться до них, покачнулась и свалилась вниз.
Ударилась Кирья не сильно, но внутри ее что-то словно оборвалось. Лежа на присыпанной сеном земле, она, замирая, чувствовала, как струится по ее ногам горячая кровь.
Она бы так не испугалась, но вспомнила давешнюю роженицу и множество других больных, которые приплывали за помощью на остров добродей. Она уже знала, как бывает хлипко человеческое тело, как многое может в нем вмиг сломаться навсегда, как быстро можно истечь кровью…
— Помогите! — жалобно крикнула она слабым голосом. — Умираю…
Но никто, как и прежде, не отозвался. Мало ли что придумает хитрая девка, чтобы выбраться на свободу!
Кирья переползла к стогу и зарылась в солому. Ее бил озноб, руки и ноги стали холодны как лед. Единственное тепло, которое она ощущала, было тепло вытекающей из нее крови — словно сама жизнь покидала ее капля за каплей, уходя в сено, впитываясь в землю…
Во тьме, окружающей Кирью, вдруг забрезжил бледный свет, похожий на призрачное свечение болотной гнилушки. Огонек пробежал по сену, перебегая с травинки на травинку, как синеватое пламя. Один, другой… Кирья приподнялась на локте и в страхе огляделась. Ее окружали дрожащие струйки текучего огня, пробегающие по сену, по ее ногам и рукам, — как будто духи мертвой травы пробудились, напившись ее крови.