При каждом случае она старалась сопроводить Локшу в хранилище даров. Добродея рассказывала об исцелениях, добрых охотах, рождении долгожданных сыновей, и всякий раз она касалась преподнесенных в дар керемети сокровищ, будто перебирая памятные бусы. А Кирья слушала и присматривалась. Она почти сразу приметила себе большой, мощный лук. Костяные пластины, которыми были украшены его рога, были густо покрыты резными значками, обещавшими владельцу лука обильную охоту. Оставалось только выбрать миг. И вот в одно ненастное утро она поднялась до рассвета. И тихо, стараясь не разбудить спящих поблизости молодых добродей, прокралась в хранилище.
На дворе было серо, капельки мелкого дождя висели между небом и землей, будто не желая падать. В такие дни всегда спалось так крепко, что и проснувшись не всегда удавалось понять, снится ли та серая пелена, или же заволокла все в яви. Кирья вытащила лук, пучок стрел, обмотала вокруг пояса заранее принесенную веревку и что есть мочи побежала на высокий берег, мысом выступающий на восточной окраине острова.
«Только надо сперва испробовать лук», — вспомнила она. Прежде ей доводилось стрелять, и не раз, но то были детские забавы. Большой, взрослый лук она держала в руках впервые.
Добежав до мыса, она вытащила стрелу, приладила тетиву на лук, положила на нее стрелу и потянула ее к уху что есть сил. Рога лука едва-едва изогнулись. А сплетенная из оленьих жил тетива не дотянулась и до плеча.
Такого Кирья не ожидала! Стиснула зубы и еще раз попыталась натянуть тетиву, уже понимая, что этот лук ей не по силам.
Да как же можно было так ошибиться! На глазах у девочки выступили слезы злости и досады. Нет, она не уйдет отсюда, пока не добьется своего! Она вновь вскинула лук и прищурилась, представляя, что целится во врага — да хоть в того, кто унес Мазайку! Тетива до боли врезалась ей в пальцы, заныла спина. Кирья сейчас сама себе казалась деревом, которое гнет сильный ветер. Давай, вихрь! Дуй сильнее! Еще сильнее!
Зашумели, заскрипели прибрежные ивы, закачались висячие ветви, дождем полетели увядающие листья. В реке всплеснула вода, круги побежали все чаще, все ближе к берегу. Кирья ничего не видела — она натягивала лук…
— Что ты делаешь? — раздался позади нее резкий, словно карканье, окрик Высокой Локши.
Кирья вздрогнула, но постаралась сделать вид, будто ничего особенного тут не происходит.
— Лук пробую.
— Я вижу. Зачем ты пробуешь лук?
Подозрительный взгляд добродеи, острый, как наконечник одной из стрел, уперся прямо в переносицу девочки. Но Кирья пересилила навалившийся на нее страх.
— Сейчас ведь подношения не привозят, так я думала, может, уток настреляю? Отец всегда уток стрелял…
— Это не твоего ума дело, — поморщилась Локша.
Она выдернула из рук воспитанницы лук и махнула рукой, повелевая ей идти следом. Кирья покорно поплелась за ней, надеясь, что та не заметила обвязанную вокруг пояса веревку. Ветер унялся, будто его и не было, и вода снова стала гладкой. Но лицо Локши было мрачно. Казалось, ее гнетет некая тяжелая мысль.
— Пора, — внезапно заявила она.
— Что — пора? — настороженно спросила девочка.
— Познакомить тебя кое с кем. Чтобы ты тут не пыталась ворожить без дозволения. Иначе это кончится большой бедой…
Хозяйка керемети сделала знак. Из-за кустов появилась одна из молодых добродей и с поклоном приняла лук.
— Пусть остается там, где ему надлежит. Духи жестоко мстят, если у них крадут подношения. Если бы я не упросила их пожалеть тебя, ты бы сломала себе шею, еще пока бежала сюда… Отнеси, — приказала Высокая Локша добродее.
И, точно когтями впившись в плечо Кирьи, потащила ее в заповедную рощу.
— Здесь!
Они наконец остановились возле большого валуна с выдолбленным в нем углублением-чашей. Дно чаши было влажным от дождевых капель. Но Кирья безошибочно опознала кровяные разводы на стенках. И напряглась, готовясь кинуться прочь при первом же знаке опасности.
— Я буду звать духа-покровителя, — проронила Локша. — Покажу тебя ему. А его — тебе.
Кирья беззвучно ахнула:
— Моего духа?