Ведун собрался уже спускаться с холма, но остановился, удивленно поглядел на девочку и вдруг рассмеялся. Как-то страшно, словно ворон раскаркался, у Кирьи даже мурашки по коже забегали.
— Неужели ты ничего не поняла? Ты же к Калме за Кромку в гости сходила, тот свет видала — а сама здесь с закрытыми глазами лежала. Думаешь, я тебя туда отправил?
— А то как же, — опасливо поглядывая на старика, подтвердила Кирья.
— Все это уже тут живет.
Вергиз ткнул ее пальцем в лоб:
— И тут…
Палец его спустился ниже и уткнулся в ложбинку между едва наметившимися грудями.
— Что — тут?
Кирья глядела на него, не понимая.
— Ах вот что…
Вергиз глухо выдохнул и ладонью с силой хлопнул Кирью по лбу. Да так хлопнул, что с ног сбил. Девчонка так и села на траву.
— Я говорю — ты слушаешь!
Голос старца сейчас звучал властно, так что у Кирьи и мысли не было поступить по-иному.
— Ты уже многое сама умеешь. А понять тебе это страх мешает. Вижу, он у тебя в глазах сидит. Закрой их и смотри.
— Как же…
— Смотри, я сказал!
Кирья зажмурилась покрепче, боясь прогневить Мазайкиного деда. Представила себе лес вокруг холма, болото, озеро, кусты, торчащие из прибрежной тины… И вдруг увидела. Вернее, нет — она не могла это видеть. И все же перед ее внутренним взором вставало то, что творилось вокруг во многих местах сразу.
Что это было за видение! Тени были резче, и в то же время все имело непривычные цвета. Но от этого мир становился только занятнее…
— Увидела? — сурово спросил Вергиз.
— Да, — завороженно ответила Кирья, разглядывая невероятную картину.
— А теперь открой глаза и не смотри ими.
Ее подмывало вновь спросить, как такое возможно, — но еще раз получать по лбу не хотелось. Кирья осторожно, опасаясь спугнуть видение, приоткрыла глаза и с удивлением осознала, что продолжает смотреть на мир вовсе не так, как прежде.
— Вот теперь хорошо, — удовлетворенно кивнул ведун. — И впредь не давай боязливой твари у тебя в голове верховодить. Пошли. Больше не опасаешься сбиться с дороги впотьмах?
Кирья мотнула головой. Больше темноты для нее не существовало. Лесная чащоба лежала перед ней как на ладони.
Они двинулись в путь. Кирья шагала рядом с Вергизом, пытаясь осознать, как это ей удается видеть не только то, что впереди и по бокам, но даже то, что сзади.
— Попривыкнется, — будто услышав ее мысли, сказал ведун. — Ты сейчас не своими глазами смотришь. За тебя вся стая старается.
— Стая?
— Вот ты глупая! То, что в мире Калмы ты чужими глазами видела, тебя не удивляло. Ничего, со временем во всем разберешься.
В памяти Кирьи пронеслись угодья Калмы, какими она видела их с высоты, — диковинные леса, обитающие в них страшные звери… Щучий ящер! Она будто воочию увидела зубастого хозяина бобровой хатки и затараторила:
— Дедка Вергиз, дедка Вергиз! Я тут вот еще что вспомнила! Там Мазайку тварь желтоглазая сторожит, вроде лапчатой щуки!
— Не та ли, что близ керемети обитает?
— Она самая!
— Ты что же, ее вблизи видела?
— Все зубы в пасти пересчитать могла бы! Мордой на щуку похожа, но с лапами и бегает так быстро… И не чешуей покрыта, а гладким мехом, вроде бобра…
— Ишь ты… — задумчиво протянул Вергиз, не сбавляя шага. — Лучше бы нам с такой тварью не встречаться.
— Ты знаешь, кто это? — робко спросила Кирья.
— Поди ж пойми. Может, Калма себе в помощь вылепила и чьим-то злым духом населила. А может, и по-иному. Слышала небось — зверь, который долее отпущенного богами срока живет, в иное существо начинает перерождаться. Бобр — в щуку. Щука — в волка. Волк может и человеком стать. Да только как ни крути, а волчья натура в нем скажется…
Кирья вздрогнула и поежилась. Ей отчего-то вспомнилось, что Вергиз на старом языке и означает «волк»… Не оттого ли оно у Мазайкиного деда?
До места они дошли уже перед восходом. Кирья едва держалась на ногах от усталости, глаза ее слипались, но она старалась не подавать виду и держаться вровень с не знающим устали стариком.
— Здесь.
Деревья наконец расступились, и Вергиз указал на тихий широкий ручей, несущий свои темные воды к студеной Верже. Недалеко от берега высилась большая груда веток и тонких деревьев, наваленных одно на другое. От груды веяло зимней стужей. Ветки и листья покрывал искристый белый иней, хотя до ночных заморозков было еще далеко. Даже вода вокруг хатки покрылась прозрачной пленкой льда.
Вергиз приблизился к кромке воды и начал водить раскрытой ладонью над крышей бобровой хатки. Затем остановился, прислушиваясь к своим ощущениям.