— Здесь он! Ну ладно, и это злодейство одолеем…
Мазайкин дед глянул на Кирью:
— Ну что в сторонке встала?
Он взялся за обгрызенный бобрами комель и начал его раскачивать, выворачивая из застывшего ила.
— Давай помогай.
Разбирать крышу бобровой хатки — дело непростое. Стволы были так крепко слеплены грязью и илом, что иной раз и камнем не разобьешь. Но у деда Вергиза были на то свои умения. Кирья в первый раз как увидела, так и ахнула. Ведун поводил ладонями над подмерзшей глиной, побормотал себе что-то под нос, и глина начала трескаться, точно от печного жара. Вергиз, не глядя на девочку, велел:
— Давай тяни!
Кирья уже не чувствовала ни рук, ни ног, когда между двумя стволами появилось темное окно провала. Вергиз поднапрягся, сдвинул в сторону толстый ствол подгрызенной сосны — этакой силы Кирья от него не ожидала, — и заглянул внутрь.
— Ишь ты! И здесь Калма не поленилась…
— Что там? — попыталась заглянуть Кирья.
— А ну брысь! Тут целая сеть заклятий сплетена, глазом ее не увидать. А сунешься — без головы останешься. В считаные дни кровь побелеет, сквозь кожу проступит, и помрешь в муках. Ну да что она наплела, то и я расплету… Отойди-ка подальше, пока не позову.
Кирья послушалась. И до первых лучей солнца видела лишь согнутую дугой спину Вергиза, ворожившего над лазом.
— Готово! — раздалось наконец. — Сюда иди…
Старик без страха спрыгнул в провал и крикнул оттуда:
— Ну-ка принимай! Я подниму, а ты на себя тащи.
Кирья нагнулась над ямой и застыла — Вергиз приподнял лежащее на полу, усыпанном опилками тяжеленное ледяное полено и, кряхтя, приподнял его над собой:
— Хватай, я подтолкну!
Сквозь прозрачный лед на девочку глядело до боли знакомое лицо Мазайки. Он будто силился что-то сказать, закрыться от наводимых Калмой чар, да так и застыл. Кирья вцепилась в скользкую глыбу и, плача от жалости к другу и боли от обжигающего руки холода, начала пятиться, ощупывая ступнями в мягких поршнях развалины бобровой хатки, чтобы не упасть самой и не уронить льдину.
Вергиз ловко выбрался из бобровой хатки, подхватил обледеневшее тело внука под мышки, буркнул Кирье: «Ноги тащи!» — и вскоре Мазайка уже лежал в траве.
— Мать сыра земля, — зашептал Вергиз, держа ладони над грудью и лицом внука, — забери воду своему семени, дай жизнь семени моему. Как я тебе, так и ты мне!
Кирья увидела, как прозрачный лед становится все более тусклым и начинает трескаться, а затем стекать вниз и тут же, не оставляя лужи, впитываться в землю.
И вдруг за спиной Вергиза послышалось угрожающее волчье рычание. Кирья повернула голову и вскрикнула от ужаса. Из пролома в бобровой хатке, раскидывая молодые стволы и ломая ветки, быстро выбирался уже виденный ею щучий ящер.
— Берегись! — пронзительно закричала она.
Из ближайших кустов наперерез чудищу метнулся вожак волчьей стаи. Он прыгнул на загривок ящеру, но тот извернулся и ударом хвоста отбросил вожака шагов на десять. Тот с визгом отлетел и забился на месте, пытаясь встать на ноги. А чудище, не видя никого и ничего, с неожиданной резвостью устремилось к Вергизу.
Ведун отскочил с его пути. Кирья увидела, как рука старика смыкается на вырезанной из лосиного рога рукояти ножа. Он выхватил его; клинок с ладонь длиной был совершенно прозрачным, будто сам вырублен изо льда.
Заметив оружие, чудище остановилось и попятилось, но затем внезапно прыгнуло вперед, норовя схватить Вергиза с левого бока. Тот ловко отступил, развернулся — ящер отпрянул и снова прыгнул. На этот раз Вергиз успел полоснуть ножом по вытянутой щучьей морде. На ней отчетливо проступила кровь, однако самого зверя это, похоже, нимало не смутило. И все же, пользуясь едва различимой заминкой, ведун бросился на ящера, стараясь вонзить ему заговоренное оружие в горло, под нижнюю челюсть.
Порождение Калмы пятилось, зловеще хрипя и грозно клацая челюстями. Каждый раз удары Вергиза наносили зверю раны, однако тот продолжал пятиться. Хвост его уже скрылся в темном провале лаза, когда Вергиз вскочил ему на спину, подхватил за нижнюю челюсть, задрал голову, занес заговоренный нож для решающего удара…
И тут из черного провала бобровой хатки ударил в светлеющее небо толстенный столб воды. Словно щепку, он выкинул подраненное чудовище, и в потоке воды Кирья увидела бледные паучьи лапы.
— Это мое!
Когтистые пальцы сомкнулись на горле Вергиза. Холодный водяной столб, рассыпавшись брызгами, опал и скрылся в недрах хатки.