— Пойди спроси у них, — усмехнулся старший брат и с удовольствием рассмеялся, заметив брезгливую гримасу на лице Учая. Конечно же, спрашивать о чем-либо мохряков было плохой мыслью. Во-первых, их рычание и мычание с трудом можно было назвать осмысленной речью. А во-вторых, кому же хочется, чтоб его убили и сожрали?
Между тем мамонты все ближе подходили к отвесным скалам Лосиных Рогов. Шатры на их спинах можно было разглядеть, не особо напрягая глаза.
— Смотри, смотри! — Зоркий, как пустельга, Учай схватил брата за плечо. — Там в шатре — люди в скорлупе!
— Ерунда, — Урхо глянул на него досадливо, — тебе почудилось.
— Я говорю тебе! Я разглядел их!
— В скорлупе… — Урхо задумался. — А я про таких слыхал! Но они не приходили в наши края со времен дедов. Да и что им тут делать? Мы исправно даем им меха по уговору, они к нам не ходят. А мы не трогаем их посланцев…
При этих словах он невольно улыбнулся. Последний раз людей этого далекого народа видели в землях ингри, когда отец был еще ребенком. Конечно же, они их не трогали!
— Вот оно, зло. — Учай ткнул пальцем в сторону людей в скорлупе. — Вот то, о чем говорил Ашег!
— Мы не трогаем их, они не трогают нас, — пожал плечами Урхо. — Надо послать весточку отцу. Он все решит. Я сам думаю — нам следует уйти в Зеленый Дом.
— Всем родом?
— Да, всем. Ни мохряки, ни чужаки не отыщут нас там.
— Да? А если эти, в блестящих скорлупках, пожелают отдать нашу землю мохрякам? Зачем они иначе явились сюда все вместе? Если они поселят этих людоедов в наших избах, что ты тогда скажешь?
— Мы не трогаем их, они не трогают нас, — вновь напомнил Урхо.
— Это лишь слова. Кто спросит с них, если они пожелают обмануть тебя?
— Они клялись перед богами! И наши деды тоже.
— Быть может, ты и прав, — осклабился Учай. — И боги накажут их. Но ты будешь уже мертв. Мы должны отвадить их от наших земель. — Он поглядел в небо. — Скоро начнет темнеть. Они остановятся на ночевку здесь, на Лосиных Рогах…
Рука его потянулась к луку.
— Даже не думай об этом! — прервал его Урхо. — Будем покуда за ними тихо следить. И вот что — пусть этот волчий пастух, Мазайка, подкрадется к ним поближе…
— И посчитает зверей и людей, — кивнул Учай.
След человеческих ног был едва заметен, но все же для Ширама было достаточно признаков, чтобы обнаружить его. Отброшенная в сторону сухая ветка, раздавленный гриб — все это говорило о наличии поблизости соглядатая так же явно, как если бы он привязывал на своем пути красные тряпки. Накх склонился над вмятой в мох шишкой, затем посмотрел вперед, измеряя расстояние между шагами.
— Видишь? — сказал он Аюру, который внимательно следил за его поисками, не очень понимая их смысл. — Вон следы наблюдателя. Я их давно уже вижу…
— Почему ты думаешь, что он следит за нами? — спросил царевич. — Может, дикарь просто шел мимо?
— Отпечатков пяток не видно, шаг короткий. Что это значит? Он не торопился, крался осторожно, стараясь не спугнуть дичь — в данном случае нас…
Ширам разведенными пальцами измерил длину следа и, чуть прикрыв глаза, прикинул рост и стать преследователя.
— Тот, кто следит за нами, ростом не выше трех локтей… Ветер есть, но след четкий — значит прошел совсем недавно…
— Он был один?
Ширам внимательно огляделся в поисках других следов. Нет, похоже, это единственные.
— Да. Крался ловко, почем зря веток не ломал — умеет по лесу ходить…
Аюр слушал накха, с каждым мигом проникаясь почтением к его знаниям и чувствуя, как нарастает азарт. Вот это настоящая охота!
— А где дикарь сейчас? Надеюсь, не целится в нас из-за кустов?
Ширам задумался, вспоминая увиденную со скалы округу… Так и есть. Дорога шла над берегом реки, повторяя ее изгибы, и всякий раз соглядатай, следуя за ними вдоль опушки леса, выбирал такие места, откуда открывался весь путь целиком. Значит, сейчас он должен быть справа и впереди. А потом… Ширам улыбнулся, становясь в этот миг неуловимо похожим на покойного деда.
— Иди за мной как можно тише, — сказал он Аюру и скользнул в сторону от цепочки оставленных соглядатаем следов.
Мазайка умел ходить по лесу — как же иначе в его ремесле? Он двигался быстро и бесшумно, так что зверь не услышал бы его шагов. Он выбирал хорошие места для слежки и умел затаиваться, подолгу сидеть не шелохнувшись, будто превращаясь в ствол дерева или поросший мхом валун. Вот и в этот раз он подкрался к торчащей над утесом согнутой ветрами сосне, взобрался на нее, прильнул к шершавой коре и притаился, глядя на простиравшийся снизу берег Вержи, по которому неспешно двигались мамонты. И принялся, как велел Урхо, считать.