— Да пусть идет, — беспечно ответил Аюр. Грядущая охота волновала его куда больше, чем уход проводника. — Мы должны быть добры ко всем своим подданным. Но как солнцу нет дела, озарять ли своими лучами государя или же последнего водоноса, так и нам не должно быть разницы. Пусть идет и славит нашу доброту!
— Останется он или уйдет — уже не имеет значения, — поддержал его Джериш. — Обратный путь после мамонтов потерять нам будет сложновато — они проложили через этот лес дорогу, достойную государя!
Воины рассмеялись его словам.
Учай поспешно пробирался через лес, довольный собой. Все прошло как нельзя лучше. Самонадеянные чужаки забрались именно туда, куда он хотел. Младшему сыну вождя нестерпимо хотелось убить их самому, но он понимал, что ему это не под силу. А теперь он вернется в селение — и вот тогда начнется самое главное…
Идти до скал бало дольше, чем казалось на первый взгляд. Однако у самой кромки каменной стены охотников ждала неприятная новость. Река внезапно закончилась водопадом. Чуть в глубине каменного разлома ледяной поток срывался с каменного уступа, так что вожак мамонтов, задрав хобот, едва доставал до края воды. Меж огромных глыб наверх вилась узкая натоптанная тропка, — должно быть, и вправду описанный Учаем медведь любил тут ловить рыбу.
— Оставим животных, — распорядился Ширам. — Дальше придется идти пешком.
Аюр недовольно поморщился, но кивнул. Не то чтобы ему хотелось лазать по скалам… Но возвращаться несолоно хлебавши, постояв у самого логовища неведомого медведя, было бы и вовсе нелепо.
— Хорошо, — напуская на себя вид бывалого охотника, согласился он. — Оставим здесь мамонтов с мохначами, повара и Хасту. Пусть готовят трапезу и ждут нас с добычей. Возможно, наша охота не займет много времени.
— Сын вождя назвал эти места «чужой землей», — напомнил Ширам. — А значит, кроме диких зверей, тут водятся и люди. Может, они еще более дикие, чем ингри…
— Но все равно мы будем добры к ним, — величественно произнес Аюр. — Мы окажем им услугу, уничтожив грозного зверя, который наверняка не дает им жизни. Мы возвеличим славу моего оружия и утвердим могущество Аратты в самых отдаленных из всех диких земель! И здешние люди, каковы бы они тут ни были, благодарно склонятся перед нашей мощью…
«Теперь понятно, о чем Аюр размышляет целыми днями, восседая на спине мамонта, — насмешливо подумал Ширам. — Готовится произносить царские речи!»
«У нас будет не только охота, — вот о чем на самом деле думал Аюр. — Вернусь и расскажу отцу, что присоединил к его державе новые земли!»
— Интересно, как себя называет здешнее племя? — подумал он вслух. — Или нужно будет подыскать этим острым скалам новое красивое имя? Может, назвать их в честь тебя, Ширам? Послушай, как тебе — Зубы Ширама! Звучит?
Увлеченный Аюр хлопнул своего будущего родича по плечу. Позади послышался приглушенный смех ариев. Накх едва заметно скривился и отстранился от царевича, всецело поглощенного столь грандиозной идеей.
— Я вижу, тебе не нравится мое предложение?
— Честь слишком велика, — ответил Ширам, вслушиваясь в собственные ощущения. — Солнцеликий, я чувствую, за нами опять кто-то следит…
— Надеюсь, это не медведь, — рассмеялся Аюр. — Иначе он забьется в какую-нибудь расщелину — ищи его потом! Пойдемте же, — скомандовал он охотникам и телохранителям. — А ты, Хаста, не теряй времени — принеси жертвы огню, испроси у Господа Исвархи удачную охоту. И я принесу тебе в подарок медвежий язык. Говорят, тот, кто съест его, будет понимать речь животных.
— Во всяком случае, мой господин, он даст возможность ощутить то же, что и медвежий желудок после хорошей охоты, — поклонился Хаста. — Ступайте, а я упрошу Исварху, чтобы он накрепко запер ворота в небесный чертог. И не пустил никого из вас, как бы вы ни стучали.
Прежде чем идти вглубь безымянной «чужой земли», Ширам взобрался на самую высокую из ближних скал, чтобы получше рассмотреть места, где предстояло охотиться. Холодный ветер вздувал его плащ, он ловил полы его обеими руками, стараясь поплотнее укутаться от порывов.
Что бы там ни говорил Учай, никакого жилья внизу не было видно. Не то что селения — даже самой убогой хижины. Со скалы открывался вид на огромную, заросшую лесом каменную чашу, расколотую как раз там, где протекала река. На высоких скалах, окаймляющих долину, лежал снег, — видимо, он и летом не таял. Посреди чаши, как будто не выпитой до дна, голубело не слишком широкое, но все же довольно крупное озерцо, над которым отчего-то поднимался белесый пар.