– Отец сказал, ты можешь отдыхать столько, сколько потребуется.
– Мне не нужен отдых, мам.
– Надеюсь, отошел после своих приключений? Отец сказал, что я должна позаботиться о тебе. Я знала, что ты уже встал.
– Не понимаю, о чем ты…
– Не играй со мной, Эцио. Мне известно о твоей драке с Вьери.
– Он распространял глупые сплетни о нашей семье. Я же не мог этого так оставить!
– Ему приходится нелегко из-за обвинений, выдвинутых против его отца – она задумалась, и продолжила. – Франческо Пацци способен на многое, но даже я не предполагала, что он может убить герцога.
– Что его ждет?
– Полагаю, будет суд. Твой отец будет главным свидетелем, как только вернется наш герцог Лоренцо.
Эцио заметно расслабился.
– Тебе не о чем волноваться. Я не собираюсь допрашивать тебя. Мне нужно кое-что сделать, и я хотела, чтобы ты пошел со мной. Это не займет много времени, и, надеюсь, покажется тебе интересным…
– Буду рад помочь тебе, мама.
– Пойдем. Это недалеко.
Они вышли из палаццо под руку и, не спеша, дошли почти до кафедральной площади, до маленького квартала, где многие художники Флоренции содержали студии и мастерские. Некоторые, вроде Вероккьо или восходящей звезды Алессандро ди Мариано Филипепи, которого так же знали под прозвищем Боттичелли, жили в больших домах, где ассистенты и ученики изучали цвета и смешивали пигменты, другие же жили скромно. Именно в такую дверь и постучалась Мария Аудиторе. Почти сразу дверь распахнулась, и появился хорошо одетый молодой человек, почти щегольской внешности, но довольно хорошо сложенный, с взъерошенными темно-русыми волосами и густой бородкой. Выглядел он на лет шесть-семь старше Эцио.
– Госпожа Аудиторе! Добро пожаловать! Я с нетерпением ждал вас!
– Доброе утро, Леонардо, – последовали два формальных поцелуя.
«Должно быть, – подумал Эцио, – он в хороших отношениях с матерью». Внешне незнакомец производил приятное впечатление.
– Это мой сын, Эцио, – продолжила Мария.
Художник поклонился.
– Леонардо да Винчи. Большая честь, сеньор.
– Маэстро…
– Пока еще нет, – улыбнулся Леонардо. – Но о чем я думаю? Входите! Входите же!
Подождите здесь. Я попрошу ассистента принести вам вина, пока буду ходить за картинами.
Студия оказалась небольшой, но очень загроможденной, что делало ее еще меньше. Столы были забиты скелетами птиц и мелких млекопитающих вперемешку с банками, наполненными бесцветной жидкостью, в которых находились разные органические объекты, хотя Эцио не рискнул бы предположить, чьи именно. Позади широкого рабочего стола висели необычные конструкции, тщательно выполненные из дерева, и пара мольбертов рядом с незаконченными картинами, тона которых были темнее, чем обычно используют, а эскизы – едва заметны. Эцио и Мария почувствовали себя более комфортно, когда из соседней комнаты появился молодой ассистент с подносом, на котором стояла бутылка вина и маленькие кексы. Он обслужил их, робко улыбаясь, и удалился.
– Леонардо очень талантлив.
– Как скажешь, мама. Я не разбираюсь в искусстве. – Эцио подумал, что его жизнь, заключающаяся в том, чтобы последовать по стопам отца, будет спокойной и размеренной. Но глубоко внутри он оставался все тем же бунтарем и искателем приключений, что могло отрицательно сказаться на поведении флорентийского банкира. В любом случае, как и старший брат, Эцио был человеком действия, а вовсе не художником или ценителем искусства.
– Самовыражение очень важно для понимания жизни. Найди себе занятие, дорогой мой.
– У меня есть, чем заняться, – обиделся Эцио.
– Что-нибудь помимо блуда, – сухо отозвалась мать.
– Мама!
Но Мария только пожала плечами и поджала губы.
– Было бы куда лучше, если бы подружился с кем-то вроде Леонардо. Я думаю, его ждет большое будущее.
– Учитывая, что я здесь вижу, я склонен с тобой не согласиться.
– Не дерзи мне!
Они молчали до тех пор, пока Леонардо не появился из комнаты, неся две коробки. Он положил одну на пол.
– Не поможешь мне? – поинтересовался он у Эцио. – Я бы просил Аньоло, но кто-то должен остаться и приглядеть за лавкой. К тому же я сомневаюсь, что это бедное дитя справится с такой тяжелой работой.
Эцио приподнял коробку и удивился, насколько она тяжела. Он чуть было не уронил ее.
– Осторожней! – предупредил Леонардо. – Картины очень хрупки, а твоя мать уже хорошо мне за них заплатила.
– Пойдем? – спросила Мария. – Я хочу поскорее их повесить. Я уже приглядела пару мест, надеюсь, ты их одобришь, – добавила она Леонардо.