– Если хочешь что-то сделать, сделай это сам, – произнес Вьери. – Иногда я просто не понимаю, зачем плачу так называемым «телохранителям». Прощай, Эцио! – И он набросился на врага.
Волна боли прошла по телу Эцио, когда секира скользнула по голове. Зрение расфокусировалось, и Эцио почувствовал головокружение. Но он тут же вспомнил все, чему его учили, и позволил инстинкту взять верх. Он встряхнулся, и, когда Вьери застыл, чтобы нанести смертельный удар по своему давнему безоружному противнику, Эцио согнул запястье правой руки, выпрямив пальцы. Мгновенно, щелкнул механизм скрытого клинка его отца, лезвие выскочило на полную длину прямо под пальцами, тупой металл секиры столкнулся с острым краем клинка. Лезвие порезало Вьери руку. Эцио получил возможность ударить сбоку, чем и воспользовался – клинок вошел в тело без малейшего сопротивления.
Мгновение Вьери стоял, не шевелясь, а потом, выронив оружие, упал на колени. Кровь фонтаном хлестала из раны. Эцио подхватил его, когда он начал заваливаться на землю.
– У тебя почти не осталось времени, Вьери, – быстро сказал Эцио. – Теперь возможность отправиться с миром к Господу есть у тебя. Расскажи, о чем вы говорили? Что вы задумали?
Вьери ответил ему слабой улыбкой.
– Тебе никогда не победить нас, – произнес он. – Тебе никогда не победить Пацци, и уж точно никогда не победить Родриго Борджиа.
Эцио понимал, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем у него на руках останется труп.
– Отвечай, Вьери! Мой отец раскрыл ваши планы? За это вы его убили?
Но лицо Вьери уже стало пепельно-серым. Он крепко сжал руку Эцио. Тонкая струйка крови показалась в уголке его рта, а глаза стали тускнеть. Но он все равно выдавил ироническую улыбку.
– Чего тебе надо, Эцио, полную исповедь? Прости, но у меня нет на это времени. – Он судорожно вдохнул, изо рта полилась кровь. – Мне, правда, жаль. В другом мире мы могли бы стать друзьями.
Эцио почувствовал, что хватка на его руке ослабла.
В тот же миг боль от раны напомнила о себе, как и воспоминания о смерти родных, его захлестнула холодная ярость.
– Друзьями? – прорычал он трупу. – Друзьями! Ты кусок дерьма! Да я выброшу твое тело на дороге, на съедение воронам! Никто не будет плакать о тебе! Хотел бы я, чтобы ты подольше помучался! Я…
– Эцио, – оборвал его строгий спокойный голос. – Достаточно. Окажи ему хоть немного уважения.
Эцио поднялся и, развернувшись, столкнулся с дядей.
– Уважения? После всего, что произошло? Думаешь, одержи он победу, он не вздернул бы нас на ближайшем дереве?
Марио был серьезно потрепан, покрыт пылью и кровью, но на ногах стоял прочно.
– Он не победил, Эцио. И ты – не он. Не уподобляйся ему.
Он опустился на колени возле тела и рукой в перчатке закрыл Вьери глаза.
– Пусть смерть подарит долгожданный покой твоей бедной злобной душе, – произнес он. – Покойся с миром.
Эцио молча наблюдал за этим. Когда дядя встал, он спросил:
– Всё кончено?
– Нет, – отозвался Марио. – В городе все еще идут жестокие бои. Но все оборачивается в нашу пользу. Роберто перевел некоторых из своих людей на нашу сторону, так что победа – вопрос времени. – Он замолчал. – Уверен, ты будешь огорчен, узнав, что Орацио погиб.
– Орацио…
– Перед смертью он назвал тебя храбрецом. Будь достоин этих слов, Эцио.
– Попытаюсь, – Эцио сжал губы. Хотя он и не до конца всё осознал, это был ещё один урок.
– Мне нужно собрать людей. Но для тебя есть кое-что, что позволит тебе узнать больше о наших врагах. Это письмо мы забрали у одного из здешних священников. Оно адресовано отцу Вьери, но Франческо, по-видимому, не пробыл здесь достаточно долго, чтобы успеть получить его. – Он протянул бумагу со сломанной печатью. – Здесь есть несколько священников, которые проводят погребальные обряды. Я пошлю одного из сержантов договориться с ними.