Толпа кое-как разместилась в душной жаре собора. Эцио, как бы ему не хотелось, так и не удалось подобраться поближе к Франческо и остальным, но он не выпускал их из виду, подсчитывая в уме, как бы побыстрее добраться до них в случае атаки. Тем временем епископ Флоренции занял свое место у алтаря и начал мессу.
В тот момент, когда епископ стал благословлять хлеб и вино, Эцио заметил, как Франческо и Бернардо обменялись быстрыми взглядами. Семья Медичи сидела сбоку от них. Именно тогда священники Баньоне и Маффеи встали на нижние ступени, ведущие к алтарю, и, тайком оглядываясь, загородили Лоренцо и Джулиано. Епископ развернулся к прихожанам, поднял вверх золотой кубок и начал говорить:
– Кровь Христа!
В этот момент все и случилось. Барончелли вскочил и с криком: «Умри, предатель!» вонзил кинжал в шею Джулиано. Кровь из раны полилась на Фьоретту, и та с криком упала на колени.
– Дай мне прикончить ублюдка! – закричал Франческо, отпихивая в сторону Барончелли, и бросился на Джулиано, который, зажимая руками рану, пытался подняться с пола. Франческо прижал его и принялся вонзать кинжал в тело жертвы снова и снова, с таким безумием, что не заметил даже, как воткнул клинок в собственное бедро. Джулиано был давно мертв к моменту, когда Франческо нанес ему последний, девятнадцатый, удар.
Тем временем Лоренцо, предостерегающе вскрикнув, развернулся лицом к напавшим на его брата, давая Клариче и нянькам увести детей и Фьоретту в безопасное место. Все вокруг были в замешательстве. Лоренцо отказался от идеи спрятаться за спинами телохранителей – нападение в церкви неслыханная вещь! – но теперь их и вовсе отрезала масса испуганных и охваченных паникой прихожан, которые толкали и давили друг друга в попытке выбраться наружу. Ситуацию ухудшала невыносимая жара, и то, что толпа с трудом продвигалась к выходу.
И только площадка у алтаря была пустынна. Епископ со служителем застыли в ужасе, словно приросли к месту, но Баньоне и Маффеи, увидев, что Лоренцо стоит к ним спиной, воспользовались шансом и, вытащив из одеяния спрятанные кинжалы, напали на него сзади.
Священники редко бывают достаточно профессиональными убийцами, но, каким бы благородным они не считали свое дело, двоим преподобным удалось нанести Лоренцо раны, прежде чем у него получилось стряхнуть их. В этой борьбе они проявили себя куда лучше, чем он ожидал. Франческо, прихрамывающий из-за раны, нанесенной себе, но переполненный ненавистью, подобрался к Лоренцо и, рыча проклятия, занес кинжал. Баньоне и Маффеи, ошеломленные собственным поступком, развернулись и, к удивлению Лоренцо, поспешили в сторону апсиды. Из раны на правом плече герцога текла кровь, и рука больше не могла держать меч.
– Настал твой день, Лоренцо! – закричал Франческо. – Все твои родные падут от моей руки!
– Очень напугал! – отозвался Лоренцо. – Это я тебя убью!
– С твоей-то рукой? – усмехнулся Франческо и замахнулся кинжалом.
Когда он уже нанес удар, сильная рука перехватила его запястье, не давая вырваться, а потом развернула. Франческо оказался лицом к лицу с заклятым врагом.
– Эцио! – воскликнул он. – Ты! Здесь!
– Это твой день настал, Франческо!
Толпа поредела, и телохранители Лоренцо бросились к хозяину. Барончелли подбежал к Франческо.
– Пошли, нам надо спешить! – закричал он. – Все кончено!
– Сперва разберусь с этими шавками, – отозвался Франческо, но лицо его исказилось от боли. Его рана сильно кровоточила.
– Нет! Мы должны отступить!
Франческо выглядел разозленным, но согласился с доводами союзника.
– Мы еще не закончили, – прорычал он Эцио.
– Нет. И куда бы ты не сбежал, я буду преследовать тебя, пока не убью.
Сверкнув глазами, Франческо развернулся и поспешил следом за Барончелли, который уже скрылся за высоким алтарем. Очевидно, там была дверь, ведущая из кафедрального собора в апсиду. Эцио уже хотел броситься следом.
– Подожди! – остановил его надорванный голос сзади. – Пусть уходят, им все равно не убежать далеко. Ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь.
Эцио обернулся и увидел Герцога, растянувшегося на полу между двумя перевернутыми стульями. Неподалеку жались к друг другу члены его семьи, а рыдающая Клариче, с ужасом на лице, крепко обнимала двух старших детей. Фьоретта широко раскрыв глаза неотрывно смотрела в сторону переломанного и истерзанного тела Джулиано.
Подбежали телохранители Лоренцо.