Отогнав от себя неприятную мысль, я, несмотря на приказ Хармфельда, сделал шаг вперед, злорадно наблюдая, как капитана и его людей окатила волна. Дженнифер тоже шла ближе к краю плато, хотя она-то уж точно не боялась воды. Увидев, как разозлился Хармфельд, она улыбнулась. Голландец, ругаясь, подошел ко мне и посмотрел на сгоревший город.
По мере того как он переводил свой взгляд с одного сожженного дома на другой, выражение его лица становилось все напряженнее. Сам того не замечая, лейтенант опустил ладонь на рукоять сабли, висевшей у него на боку. Здесь не было никаких признаков жизни. Впрочем, нас это не удивило. Но здесь не оказалось и мертвецов. И это было еще хуже.
Мы медленно продолжали идти в окружении десятка людей, которые вызвались сопровождать меня и Хармфельда. Все молчали, и даже Дженнифер выглядела напуганной, когда мы вошли в сожженный город. Странно, но сам город показался мне вполне мирным.
Неподалеку от дороги, ведущей к порту, где причалил наш пинас, в прибое качались с полдесятка рыбацких лодок. Немного севернее из воды торчали остатки полусгнившего судна, оставленного здесь несколько лет тому назад. Видимо, никому так и не пришло в голову вытащить его на берег. На полпути между линией прилива и самим городком стояло покосившееся здание таверны, в которой меня и Шеннона чуть было не линчевали пару дней назад. Через открытую дверь забегаловки мы спокойно заглянули внутрь, чтобы удостовериться, что там, как и везде, пусто. По прихоти случая это было одно из немногих строений, уцелевших во время пожара. У него даже стены не почернели.
Хармфельд, махнув рукой, отослал одного из своих солдат в таверну и, убрав руку с рукояти сабли, вытащил револьвер. Щелчок, с которым он взвел курок, прозвучал в жутковатой тишине как удар хлыста.
Мы пошли дальше, стараясь держаться поближе друг к другу. Волны размеренно накатывались на песок, ветер играл засохшим мусором и хлопал ставнями, но нигде не было ни малейших признаков жизни. Люди Хармфельда разбежались по городку, обыскивая дома, но все было тщетно.
Городок опустел. Выжившие — если таковые и были — исчезли вместе с мертвецами. И спасательной командой с «Цуйдермаара», посланной лейтенантом.
— Что же здесь произошло? — прошептал Хармфельд дрогнувшим голосом.
Я не хотел отвечать на этот вопрос и промолчал.
Пройдя через город, мы остановились прямо перед густой зеленой стеной джунглей. Хармфельд избегал моего взгляда, но я видел, что он все время смотрит вверх, на вершину Кракатау. Гора плевалась огнем, однако в ярком свете утреннего солнца эта картина казалась невообразимо эстетичной. В ней не было ничего угрожающего. Совершенно ничего.
— Я просто не могу в это поверить, — пробормотал Хармфельд. — Все эти люди… На острове почти шестьсот жителей, и… — Запнувшись, он шаркнул ногой по земле и резко поднял голову. — Скажите мне правду, Крейвен! — В его голосе зазвучала мольба. — Это ведь все неправда? Это просто трюк ваших друзей, разыгранный для того, чтобы я не оказывал сопротивления!
— К сожалению, вы ошибаетесь, капитан, — ответил я. — Боюсь, что извержение вулкана произойдет именно в тот момент, который предсказал Немо.
Глаза Хармфельда округлились от удивления, но тем не менее он поверил мне.
— Да кто вы такие? — тихо спросил он. — Вы что, ясновидящие?
— Иногда, — ответил я.
Казалось, лейтенант хотел что-то добавить, но ограничился всего лишь кивком. Резким движением спрятав револьвер в кобуру, он сказал:
— Я прикажу своим людям еще раз обыскать город, прежде чем мы вернемся на корабль. Нужно окончательно удостовериться…
— Немо это не порадует, — не дав ему договорить, возразил я. — У нас слишком мало времени.
— Мы ведь должны эвакуировать остров, не так ли? — вскинулся Хармфельд. — А это значит, что нам нужно спасти людей. Поэтому я хочу начать спасательную операцию прямо здесь и сейчас.
Он сжал руку в кулак, но его гнев схлынул так же быстро, как и появился.
— А вы действительно хотите подняться туда? — спросил Хармфельд, мотнув головой в сторону вулкана.
— Да, — ответила вместо меня Дженнифер. — Но мы вернемся, капитан. Не волнуйтесь.
Хармфельд кивнул, но было видно, что он совсем не уверен в этом.
— Вот дурак, — пробормотал Говард. — Проклятый дурак с замашками романтика! Он же убьет себя!
В ярости ударив кулаком по столу, так что чернильница и карандаши подпрыгнули, он вытащил из нагрудного кармана пиджака свою знаменитую черную сигару и прикурил ее.