Неожиданно он остановился. Последовав его примеру, Эльдекерк тоже замер и услышал шаги и разговор нескольких человек. Шеннон жестом приказал ему затаиться, и Эльдекерк кивнул. После всего, что он пережил, ему не хотелось сталкиваться здесь с кем бы то ни было.
Когда эти двое появились на тропинке и Эльдекерк разглядел их форму, ужас, охвативший его, сменился облегчением.
— Это же солдаты, Шеннон! — обрадовался он. — Солдаты из гарнизона. Они нам помогут!
При звуке его голоса солдаты остановились, и Эльдекерк увидел, как один из них схватился за оружие. Поспешно подняв руку, голландец громко произнес:
— Не стреляйте! Это я, Эльдекерк.
Рука, потянувшаяся к оружию, застыла. Подойдя на шаг поближе, солдат подозрительно прищурился и посмотрел сперва на Эльдекерка, а затем на Шеннона.
— Эльдекерк? — удивился он. — Что вы здесь делаете в такое время? И кто это с вами?
— Один мой друг, — поспешно ответил Эльдекерк. — Вас нам послало само небо. Вы должны нам помочь! — Он сделал шаг к солдатам.
Шеннон, последовавший за ним, отступил в сторону и молча наблюдал за ними.
— В чем это мы должны вам помогать? — вкрадчивым голосом поинтересовался один из солдат. — В контрабанде?
— Нет, — спокойно ответил Шеннон. — В смерти.
В его руке блеснул металл. Эльдекерк вздрогнул, но вскрикнуть уже не успел.
Движением, опередившим взгляд Эльдекерка, Шеннон приблизился к солдатам и ударил их мечом.
Клетка была не больше поставленного вертикально гроба. Она стояла на низкой повозке, а ржавые наручники, закрепленные на ее прутьях, ясно свидетельствовали о ее предназначении. Эта повозка чем-то напомнила мне телеги, на которых приговоренных везли к эшафоту во времена Великой французской революции. Вот только эта клетка выглядела еще страшнее.
Я лежал на спине в трухлявом сене в углу сарая и пытался вспомнить, как сюда попал. После вечности, состоявшей лишь из тьмы и смутных воспоминаний о боли, меня под руки подхватили двое солдат Тергарда и притащили сюда, в небольшой сарай на западной стороне от ворот так называемого гарнизона.
А потом пришел Росфельд.
Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, но, по всей вероятности, где-то около двух часов, так как небо уже начало окрашиваться в серый цвет, а из джунглей доносилась разноголосица птичьего пения.
Я держался за эти звуки, будто они были единственной связью между реальностью и вселенной из боли, в которую меня погрузил Росфельд. Но самым ужасным была даже не эта боль, а то, что сделал со мной Тергард. Мне уже не в первый раз приходилось выносить удары на ментальном уровне, но еще никогда они не были настолько сильными. Магистр тамплиеров вывернул мой разум наизнанку и вторгся в запретные пределы моей души, вытащив наружу то, о чем я и сам не знал. А затем он взял мое сознание и выкрутил его, будто мокрую тряпку. Именно такое сравнение приходило мне в голову, но и оно не было достаточно точным. Я чувствовал себя… опустошенным. Опустошенным и уставшим. Казалось, Тергард украл мою жизненную силу, поступив, как какой-то странный ментальный вампир.
Никто не может выносить того, чтобы его наиболее потаенные мысли и желания выставлялись на всеобщее обозрение. Долгое время мне хотелось лишь одного — умереть, чтобы избавиться от неописуемого чувства стыда, которым залил мою душу Тергард. Тамплиер листал мое сознание, словно книгу, и сейчас не было буквально ничего, чего бы он обо мне не знал.
— Вот, значит, как, — произнес он, смерив меня долгим взглядом.
В его голосе смешались изумление и недоверие, но взгляд остался таким же беспощадным, как и раньше.
— Должен сказать, что я действительно был несправедлив к вам, Крейвен, — пробормотал он. — Вы не шпион.
Я хотел ответить, но у меня не хватило сил даже открыть рот. Возможно, Тергард и не ожидал узнать что-либо подобное. Хотя он и пытался делать вид, что спокоен так же, как и раньше, я чувствовал его замешательство от того, что ему довелось прочитать в моей памяти.
— Нет. Вы явно не шпион. — Он тихо рассмеялся. — У вас даже паспорт не поддельный, хотя в это трудно поверить. Если я сейчас отправлю вас в Америку, то вы сможете встретиться с самим собой. Парадоксальная мысль, не так ли? — Он вновь сделался серьезным. — Но не волнуйтесь, друг мой. Мы не позволим возникнуть подобному парадоксу.
— Да? — выдавил я. — Не хотите лишать свою гориллу удовольствия?
Голос у меня дрожал, и лишь мое упрямство придавало мне сил для того, чтобы говорить.
— Вы имеете в виду Росфельда? — Тергард опять рассмеялся. — Нет, конечно. Он уже наигрался вволю, вам не кажется? Что касается его сломанной руки, то, вероятно, вы теперь квиты…