Парапет пуст.
Пуст…
Пуст!!!
«Лео!»
Раф мчался, не разбирая дороги, позабыв обо всем на свете и желая только одного — спрятаться.
От криков позади, жуткого гогота и летевших в спину обещаний разделать его на фарш.
Поганая полка!
Она одна во всем виновата!!!
Гадкая, поганая полка, на которой он подтянулся, чтобы добраться до мешка с едой, обвалилась вместе с ним, наделав столько грохота, что и вообразить-то страшно.
И пока он, полуоглушенный этой самой доской, упавшей ему на голову, пытался понять, на каком он свете, в комнату с криками ворвались потревоженные люди.
Они не смогли его поймать — слишком были неповоротливые. Раф проскочил между ног огромного волосатого страшилища и понесся прочь.
А они помчались за ним, уверенные, что вор, решивший поживиться их запасами, достоин смерти.
— Держи! Вон оно!! — полетело в спину, и Раф прянул еще быстрее, как загнанный кролик, от ужаса не заметив, что растерял и плащ, и шляпу.
Влетев в соседний, такой же грязный переулок, он, не раздумывая, нырнул в мусорный бак и зарылся в отбросы, сжимаясь в клубок.
— Где оно? — раздалось совсем рядом. — Бен, ищи его! Этот ворюга хотел наши харчи сожрать! Надо его отметелить, чтоб впредь неповадно было у честных людей воровать.
Крышка мусорного контейнера приподнялась.
Раф забыл, как дышать, уткнувшись носом в прелую луковую шелуху и зажмурившись до искр в глазах.
«Я же ничего не взял! Я только хотел… хотел поесть немного… никогда больше не буду чужого брать! Никогда! Пожалуйста!.. Честное слово!»
— Фу, тут одна тухлятина! — крышка с грохотом захлопнулась, и раздались удаляющиеся шаги.
Раф медленно выдохнул, только сейчас поняв, что вцепился себе в плечи так, что точно синяки останутся, потому что больше цепляться было не за что. Его наволочка, его машинка и колесики — все осталось там, у этих людей. Все-все-все.
У него ничего больше нету.
Теперь совсем ничего…
— А ты пошуруй в этой тухлятине, — шаги раздались снова, словно вот прямо по голове. — Тут бежать ему больше некуда. Я сейчас вон той палкой потыкаю в мусор — он точно там.
Раф всхлипнул, едва только переведя дыхание, и сжался еще сильнее.
Если они его найдут… Если… вот что они сделают?
«Мастер всегда говорил, что люди нас не поймут, даже самые хорошие, что мы другие, а они боятся всего, что понять не могут… Что могут быть и жестокие, и злые… чего я дома не остался?! Вот Лео бы придумал, как сейчас быть…»
Крышка снова распахнулась. На этот раз с грохотом ударившись в стену, и прямо рядом с Рафом в мусор воткнулась палка с гвоздями.
— Вылезай, уродец! — мерзко хихикнул голос Бена. — Выползай, если ты тут.
Палка прошила мусор у самого носа.
«Все. Сейчас найдут…»
— Бе-е-ен!!! — истошный вопль заставил палку подпрыгнуть и воткнуться Рафу в руку, которой он прикрывал голову. — Бе-е-ен! Вон оно! На лестницу влезло! Нашел! Бросай эту помойку!!!
Топот двух пар ног пронесся мимо мусорного бака и вскоре затих в переулке.
Раф приоткрыл глаза и какое-то время тупо смотрел на острый ржавый гвоздь, торчавший в его руке. Потом закусил губу, ухватился целой рукой за палку и потащил ее прочь.
«Мастер говорил, что если сразу занозу вытаскивать, то не так больно. А это заноза — просто большая и железная…»
Он тихо вскрикнул, когда смог выдернуть гвоздь, и из маленькой, но глубокой раны тут же потекла кровь.
«Кого это они там увидели, интересно? Что им вдруг примерещилось?»
Раф выбрался из мусора и спрыгнул на асфальт, сел прямо у стены и кое-как замотал руку обрывком своей маски.
Потом обхватил колени руками и ткнулся в них лицом.
Потерянной машинки и колесиков было жалко до слез. Это же все, что у него было своего. Настоящего. Собственного. Все, чего он в жизни своим трудом добился, досталось теперь кому-то другому…
Маска тут же промокла, а нос предательски щипало. Пришлось вытереть его новообретенным напульсником.
— Я все верну, — Раф поднял голову и уставился в противоположную стенку. — Все-все. Это — мое.
Он посидел еще минуту, вытирая глаза и нос, потом встал и спрятался под мусорный бак. Надо было выждать до темноты, чтобы вернуться обратно за своими сокровищами. Ведь люди говорили, что они по ночам бродят в поисках пищи.
Пусто!
Пусто!
Пусто!
Вокруг только пыль и ветер. Ни звука и ни души.
Раф задерживает дыхание и подходит к парапету, вдруг остро осознав, что пульс уже ничего не значит.
Он либо успел, либо нет
====== Часть 4 ======
Темнота, которую рвали лишь два торчавших на углу фонаря, наконец-то сгустилась настолько, что Раф решился выбраться из своего убежища и размять ноги.
У него очень сильно болела рука, пропоротая гвоздем, она опухла так, что наложенная им импровизированная повязка уже врезалась в кожу.
«Ничего. Все пройдет, — Раф потер зудевшую кожу и сморщился. — Главное, пока темно, успеть все забрать. И есть хочу очень…»
Он дернул носом, принюхиваясь к аромату жареного мяса, который доносился из дверей открытой забегаловки, и горько вздохнул — соваться туда не стоило совсем.
Но в баке у черного входа нашлись куски печеного картофеля, прилипшие к шкурке, и недоеденный бутерброд с колбасой.
Раф запил свой скудный ужин-завтрак дождевой водой из бочки и, решительно вытерев лицо хвостом маски, направился в сторону заброшенного дома, где остались его сокровища.
«Я лучше через окно, — рассуждал он, топая по темному проулку. — Так быстрее будет. Диван-то у самого подоконника стоит. Возьму все и пойду новый дом искать. Ну, в пень, такое соседство!»
Добравшись до знакомого дома, Раф обнаружил, что окно заколочено досками, а к провалу подъезда приставлена дверь.
«Вот же! Трусы. Небось прикарманили уже мое добро».
Он долго вслушивался в дом, стараясь уловить хоть малейший звук, прежде чем рискнул заглянуть в щель между косяком и приставленной дверной створкой.
«Похоже, ушли. Типа заперли все…»
Раф осторожно пропихнулся в щель и еще раз прислушался, настороженно вертя головой. Потом поднялся по лестнице и вошел в ту самую комнату, что еще вчера назначил своим домом.
Свет больше не проникал в разбитое окно с улицы, и ему пришлось на ощупь пробираться до дивана.
Когда глаза чуть привыкли к кромешной темени, он рассмотрел свою наволочку, лежавшую на полу около дивана, разорванный им шарф и свои игрушки. Все было здесь. Все целое и нетронутое.
«Вот и отлично! — Раф взял наволочку. — Уцелели!»
Он так обрадовался своим сокровищам, что даже обнял машинку, крепко прижав к пластрону, и зажмурился от удовольствия.