Раф шипит на него, как гадюка, и скалится.
— А что изменилось? Должно же было стать лучше! Мы же, бля, через полгорода это дерьмо перли! Оно…
— Оно сделало только хуже, — выдыхает Донни и оборачивается. Если Раф убьет его сейчас — будет прав. Надо было это как-то учесть. Хотя бы подумать, что может случиться и то, что произошло. — Лео сломал гипс, когда пытался встать, пластины карапакса сместились, а правая нога…
Рафаэль взрыкивает и ударяется лбом в стену, размазывая по ней красными пятнами свои пустые теперь надежды.
— Я думаю, нам нужно время, — Донни грустно улыбнулся. — Оно все лечит.
Эйприл кивнула и поцеловала его в уголок губ.
— Мы справимся, — тихо произнесла она. — Без сомнений. Все вместе. Ты заварил очень вкусный чай сегодня.
Донни кивнул и поднял голову.
— Тогда давай допивать его, и ложись спать. Я посижу еще немного с расчетами, посмотрю динамику.
— Сделай все обратно! — Раф встряхивает Дона и рычит ему в лицо, как дикий зверь. — Вот как было сделай! Сейчас! Немедленно!
— Я тебе что, маг, что ли? — Донни мотает головой, пытаясь отцепить от себя его руки. — Как я назад сделаю? Все! Смирись ты с этим уже!
Вот Рафа и сорвало. Ожидаемо. Не может же он вечно все держать в себе и так уперто верить. И так для него это — неслыханный подвиг.
Теперь не слышит ничего и требует вот этого своего «сделай все обратно».
Донни морщится, потому что в стену у самой скулы прилетает удар.
— Нет! Сделай назад немедленно! Дай ему один шанс, Донни! Один! Я прошу тебя! Я все тебе отдам, хочешь, шкуру сниму и ковриком тут положу ноги вытирать?! Хочешь?..
— Да как?.. — Донни зажмуривается, чтобы не видеть странный блеск Рафовых глаз.
Раф не плачет. Это не его стиль.
«Просит он. У кого бы мне тоже такого попросить и чем заплатить, чтобы дали? Я бы тоже снял шкуру, только ни твоя, ни моя никому не сдались, брат».
— Правая нога не срастется уже…
— Это ты виноват! — Раф вытирает нос кулаком и мотает головой, не желая ничего слушать. — Ты это нашел! Ты сказал, что оно поможет… если бы не оно… если бы не Майки…
Донни сглатывает, сползая по стене под этим потоком «ты, ты, ты виноват!» Слова летят, как штыки в сердце. Да — это он виноват. Это он — не смог. И ему с этим жить.
Он оседает на пол и упирается лбом в колени, сжимая кулаки.
Виноват.
Не смог.
Подвел, как всегда боялся.
Лео зря в него так верил.
Раф падает рядом и впечатывает в пол два удара.
— Я не хотел, — бормочет Донни в никуда, уставившись невидящим взглядом перед собой. — Я так надеялся… Левая же не была сломана… если бы он не потревожил спину… не стал вставать и так дергаться… если бы не это лекарство… потом бы, может быть, как-то… а теперь ногу придется… придется…
Рука брата запечатывает ему рот.
Раф тяжело дышит, глядя в пол, скрипит зубами, под кожей жгутами вздуваются мышцы.
«Сейчас убьет…»
— Ты сможешь?
Донни мотает головой, жмуря глаза и отлепляя ладонь от своего рта.
— Сможешь, — Раф кивает сам себе и сосредоточенно очень нездорово-внимательно дышит.
— Я…
— Это хорошо, — вдох и выдох слишком ровные для Рафа, слишком спокойные. Дону становится совсем плохо и страшно. — Дело только в этом?
— Да на что он встанет, если ног нет?! — Донни начинает кричать, молотя кулаком стену. — Я не смогу этого сделать! Не смогу!
— Я понял, — Раф поднимается и смотрит в сторону, до хруста сжимая кулаки. — Понял… понял я…
Донни дождался, когда Эйприл заснула, поцеловал ее в висок и вышел из комнаты.
«Прости, родная, я обещал никогда не обманывать тебя, но в этот раз не нашел нужных слов. Если мы больше не увидимся, знай, я всегда любил тебя».
— Ты здоров головой? — Донни пристально смотрит на Рафа. — Это самоу…
— Это не важно, — тот проверяет наличие «кошки» на поясе, метательных звезд и хрустит шеей, даже не поднимая глаз.
— Но…
— «Но» себе оставь. Не интересно. Если через сутки не вернусь… короче, бро, придумай что-то еще, ладно?
— А ты Лео сказал?
— Обойдется, — Раф косо усмехается и вскидывает голову. — Я ему чай налил с твоими таблетками. Так что могу обговориться — не услышит.
Донни озадаченно моргает.
— И сколько ты их в чашку положил?
— Пять!
— Это же на трое суток, — Донни начинает тихо хихикать.
— Ну, я чтоб с запасом, — Раф дергает бровью и чешет нос.
Донни минуту смотрит на него и не знает, что сказать. Пожелать удачи? Попрощаться?
Шансов, что Раф вернется, просто нет — соваться в одиночку в лабораторию Стокмана — это верный приговор. И Донни не сомневается, что живым Раф не дастся, если что — не подставит так семью.
Так что шансов нет.
Почти нет…
— Дай мне минут 20, — говорит он. — Я с Эйприл чаю попить хотел.
Раф хмурится.
— И на кого ты тут все оставишь, а? Чаепитель, блин.
Донни только пожимает плечами.
— Ну, кое-кто собирался сделать все-все-все. Кое-кто, кто прячется от тебя по углам.
Раф выдает короткий и очень емкий эпитет в адрес Майки и кивает.
— Ладно. Если получится, прощу этого придурка, так и быть.
— Идем? — Донни кивнул Рафу и поправил рюкзак за спиной.
У двери логова их встретил Майки.
Притихший серьезный Майки, опасливо покосившийся на Рафа.
— Донни, я не уверен…
— Ша! — Раф подошел и сгреб его за шкирку, хорошенько встряхнув. — Все потом, малявка. Когда вернемся.
Майки вздрогнул, когда Раф неожиданно крепко обнял его.
— Вы вернетесь?
Раф не ответил, сжал его еще сильнее и выпустил, отпихнув в сторону.
Майки обернулся к Дону, торопливо вытирая глаза и нос.
— Что я Эйприл скажу?
— Правду, — Донни вздохнул, сосредоточенно поправляя крепеж лямки рюкзака. — И это… если что — найдите хирурга и присмотри за Лео. Ему нужна будет помощь, но я уверен, он в любом случае справится и не бросит вас.
— Угу, — у Майки задрожали губы, когда он выдал жалкую улыбку. — Он же старший, да?
— Да, — Донни вернул улыбку. — И навсегда им останется.
Раф хлопнул его по плечу и открыл дверь.
Майки проводил их глазами, сел у порога и долго смотрел на опустевшую гостиную.
Ему казалось, что он остался совсем один, всеми брошенный и покинутый, и вместе с тем ощутил свалившуюся на плечи ответственность за Эйприл и Лео, который, конечно же, поддержит его, даст совет и поможет во всем, но делать столько, сколько делал всегда, уже не сможет.
Брату нужен будет уход, покой и чистота. Вкусная здоровая пища, медикаменты, как-то оборудованный дом, чтобы он мог спокойно по нему перемещаться.
Все это нужно будет делать и доставать.
Майки передернул плечами и поднялся, подавив тяжелый вздох.
Винить некого, кроме себя.
И никто ничего не исправит.
— Донни, прости, прости меня, — Майки сидит, обхватив голову руками, и, как заведенный, твердит одно и то же. — Я же не знал, я хотел сделать как лучше…
— Ты когда сломал руку, разве не запомнил, что гипс не стоит нагружать? — Дон быстро собирает рюкзак. — Или, по-твоему, у Лео особенные кости, и они срослись за минуту? Даже если препарат сработал бы, вставать сразу было категорически нельзя. Ладно, неважно уже.
Он вздыхает и оборачивается.
Ему невыносимо жаль брата, на которого сейчас рухнет стотонная махина совершенно незнакомой до этого заботы о других, ответственности, непринятых решений, бессонных ночей и всего остального.
Они с Рафом уходят, и все это остается младшему брату тем самым «все-все-все», которое он обещал.
Понимал ли, что это будет?