Да, необходимость. Смешное слово, оправдывающее любые зверства. Вспоминаю своего друга, который погиб на моих руках под самый конец «игр». Слезы его матери и гнев отца, который винил меня в том, что не уберег.
— Можно же перестроить систему?
— Зачем? — ответил Первый и встал, повернувшись ко мне лицом. — Что это изменит?
— Качество жизни людей к примеру? Или предпочитаешь, чтобы каждый Мир работал по твоим законам?
— Идея работает многие тысячелетия, она доказала свое право на существование. Талдычишь про качество жизни, при этом сам обрек свой Мир на войну?
— Исключительно для решения проблемы здесь и сейчас.
— Дальше что? Отир возродится из пепла, массовая гибель войдет в историю и все люди будут жить долго и счастливо? До первого кризиса?
— Значит сделаю так, что до этого не дойдет. Тем более, как-то все работало самим собой, следовательно, можно воссоздать первичную систему. Понять бы, что пошло не так.
— И тогда мы станем лишь формальностью?
— Не желаешь отказываться от власти?
— Мне плевать на власть.
— Ого! А так сразу и не скажешь.
На мгновенье показалось, что в глазах Первого обосновалась печаль. Какая-то вселенская грусть, грузом лежащая на плечах и не позволяющая даже мимолетом почувствовать радость.
— Зачем ты пришел? Оскорблять меня и потешить тем самым свое самолюбие?
— Нет, — ответил я и сделал шаг к нему. — Мне нужен твой совет.
— Мой совет? — казалось, что Первый опешил, но тут же продолжил. — Делай свою работу, Двенадцатый. Не позволяй идеям о всеобщем благе овладеть твоими мыслями. Голова должна оставаться холодной, а сердце беспристрастным. Качество жизни людей лишь фикция, не несущая в себе никакого смысла. Важно лишь то, чтобы Замысел продолжать работать.
— Но ведь… Ладно, спор о морали ни к чему не приведет. Ты погряз в своих суждениях и будто бы не хочешь видеть очевидного. Не всегда цель оправдывает средства.
— Мы не можем позволить себе возможность проводить эксперименты. Люди должны умирать, чтобы продолжить жить. Парадоксально звучит, да. Но проблема в том, что они не хотят погибать по щелчку пальцев. Приходится их направлять и давать им цель, объясняющую необходимость. Долгая жизнь населения в одном Мире вызовет бесплодие в другом. Не получится везде построить рай, не работает это так.
— Что случилось на Зеррафе? Почему ты пробудился?
— Проблема перенаселения.
— Мне нужны детали.
— Зачем тебе они?
— Хочу понять, каким человеком ты был и почему стал таким сейчас. Либо ничего не поменялось за долгие тысячелетия?
— Ложь. Тебя не это интересует.
Не ожидал такого быстро разоблачения. Первый оказался не таким простым, как мне казалось изначально. Наивно было полагать, что получится сыграть на самолюбии человека, живущего ни одно тысячелетие. Обычно люди с подобным характером могут часами рассказывать о себе и о своих победах. У меня же, по всей видимости, проблема стереотипного мышления и чрезмерной самоуверенности.
— Знаешь, а ты прав, — сказал я с надеждой, что он оценит откровенность. — Мне плевать на то, какой ты был или есть сейчас человек.
— Молодец, — ехидно улыбнулся Император. — Со мной говори всегда прямо, не скрывая мотивов. Мы делаем одно дело.
— Приму к сведению, — ответил я. — Хочу понять, почему Миры жили тысячи лет без нашего вмешательства? Что пошло не так? Так как все началось с Зеррафа, логично предположить, что камень преткновения находится именно здесь.
— Странно, что из всех остальных — ты единственный, кто пришел ко мне cэтим вопросом, — задумчиво произнес Первый. — Хочешь вернуть все как было? Поставить поезд обратно на рельсы, упразднив контролеров?
— Скорее, сведя работу контролеров к минимуму.
— Устал от роли, пребывая в ней всего тридцать лет?
— Дело не в этом. Может наш подход в корне не правильный? Мы всегда решаем проблему кардинально.
— Других вариантов нет. Нельзя доверять людям в вопросе сохранения баланса Миров.
— Но мы ведь сами люди. Почему мы решаем за других?
— Не принижай свои достоинства. Ты — больше чем человек.
— Но и не Бог.
— И не Бог, — согласился Первый. — Хочешь поговорить о вечном? Боюсь, ни к тому ты обратился за этим. Сходи лучше к Стражу.
— Непременно загляну к нему. После того, как подробно расскажешь, какое событие пробудило тебя.
Император задумался. Каменное лицо не выражало никаких эмоций. Не понимаю, каким чудом получилось в принципе вывести его на разговор и даже на некоторые откровения. Может, он в действительности не так плох, как хочет заставить думать о себе остальных? Посмотрим, что скажет.
— Пробуждение было… странным, — наконец, начал Первый. — Страж ввел в курс дела и рассказал о надвигающемся катаклизме. Катастрофа грозила гибелью всем Мирам.
— Ты через чур эпично называешь проблему перенаселения — катастрофой. Хотя, может впервые встав перед выбором, других слов и не подберешь.
— Дело в другом, — Первый вздохнул. — Начали появляться «полые».
— Полые?
— Люди без душ.
Вот оно как. Подумаешь, какая ерунда. Маленький незначительный факт истории, который выясняется только сейчас. Зачем о нем кому-то рассказывать?
— Не это я рассчитывал услышать, как понимаешь.
— Понимаю, — согласился Император. — Это не все. Я — первый полый. Ты — двенадцатый.
В голове раздался шепот, как когда-то давно, возле Храма Времен. Но он так же быстро стих. Получилось расслышать едва различимое «…нчи», но не бы понятен общий смысл. Надо обсудить это с Третьим. Я встряхнул головой и спросил:
— Остальные Хранители — тоже? Либо мы с тобой единственные в своем роде?
— Все мы — полые.
— Понятно, что ничего не понятно, — я медленно провел рукой по лицу и сильно сжал подбородок. — Детали, Первый.
Раздался страшный грохот, словно тысячи молний разорвали небо в одном месте. Появился Страж. Он принял облик трехметрового воина, одетого в стальную броню и держащего в одной руки огромный палаш. Его тело было прозрачным, словно смотришь через слегка мутную синеватую воду.
— Как раз хотел к тебе зайти! — сказал я вроде бы твердым голосом, но у самого дрожали колени. Странно, раньше никогда не испытывал страха перед ним.
Страж медленно обвел нас взглядом через забрало шлема. Стеклянные без зрачков глаза не показывали ни одной эмоции. Первый склонил голову в знак уважения.
— Блок не сработал, господин, — сказал Император, не поднимая головы и смотря в одну точку.
— Разберемся, — громогласно ответил Страж и занес свой меч. Нырнуть не получилось. Я попятился назад и оступившись, упал на спину. Машинально закрылся от удара руками и зажмурился. Вот она, кара небесная, за излишние вопросы. И чего мне спокойно не жилось? Но ничего не произошло, я не почувствовал боли. Собравшись с силами, я все же открыл глаза. Страж стоял с занесенным мечом над Первым. Император смотрел на свое дерево, стоя спиной к Стражу, но не предпринимал попыток убежать. Он молча ожидал развязки.
Наконец, меч резким движением упал на его шею. Едва сталь (сталь ли?) коснулась плоти, как произошел бесшумный взрыв. Яркая оранжевая вспышка быстро рассеялась и раскрылось золотистое зернышко души. Оно не пыталось никуда нырнуть, как и не стало обрастать плотью. Почему оно такое большое? Страж кольнул душу острием меча и она распалась на двенадцать зерен, меньшего размера. Они застыли в хаотичном порядке. Страж нагнулся и пристально начал рассматривать каждое зернышко по отдельности. Взяв одно кончиками пальцев и поднеся к лицу, он с минуту задумчиво вглядывался в него. После, он положил зернышко в руку, собрал остальные и сдавил их ладонями. Получившуюся цельную душу он легонько подкинул, убрал руку и зерно на глазах обросло плотью. Первый вернулся обратно.
— Все в порядке, — произнес Страж. — Дефект предательства не обнаружен.
— И в мыслях не было, господин, — сказал Император. — Каким-то образом Двенадцатый смог преодолеть ваши корректировки.