Вспышка. Я оказался в небытие. Золотистое свечение обволакивало вокруг всю пустоту и проникало везде. Бесконечная дорога в глубины сознания. Сколько длился этот путь? Мне казалось, что прошла вечность. Мимо начали пролетать переливающиеся мыльные пузыри размером с человеческий рост. В них, по всему объему, проигрывались мои воспоминания. С какой стороны не подойди, картинка всегда следует за взором.
В одном из пузырей я увидел свою пятую жизнь, ускоренную в тысячи раз. От рождения до смерти прошли мгновенья. В конце пузырь лопнул, растворив в пустоте воспоминания. Мысли путались. Мне было четко известно, что я прожил ту, пятую жизнь. Но ее наполнение стало загадкой. Словно горькое послевкусие, оставшиеся с тобой навсегда. Но ты не помнишь, что его вызвало.
Не смотреть на пузыри не получалось — они насильно приковывали взгляд. И так же не оставляли после себя ничего. Мне стало страшно, я терял себя. Казалось, что личность стирается.
Когда последние воспоминания исчезли, осталась только суть сознания. Без целей, без стремлений, без восприятия себя. Разве не так должно и быть? Разве не в этом была идея? Вечное, само собой разумеющееся существование, без потребностей и желаний.
Меня кто-то окликнул. Я оглянулся. Двенадцать молодых мужчин стояли и молча смотрели на меня. Один из них подошел ко мне и сказал:
— Не бойся, все хорошо, — сказал он.
— Кто вы?
— Посмотрите на него! — произнес другой. — Не узнает нас.
— Конечно не узнает, — высказался еще один. — Он же все забыл.
— Думаешь, если вспомнит — узнает? — спросил тот, кто подошел ко мне первым.
— Конечно, — ответил мужчина с черными волосами. — Ему нельзя потерять себя.
— Вор! — выкрикнул кто-то сзади. — Пусть все так и остается!
— Думаешь, он хотел этого? — спросил уже седой человек.
— Мы не просили!
— Так и он не просил, но что делать?
— Господа! — ответил рыжий. — Эти споры ни к чему не приведут.
— Согласен! — выкрикнул один из них. — Поможем ему вспомнить.
— Да!
— Да!
— Точно!
— Нет!
— У тебя нет выбора.
Они исчезли и через мгновенье появились возле меня, взяв в круг. Каждый мужчина протянул по руке к моей голове и коснулся ее. Последний нанес сильный удар кулаком в щеку. В сознание ворвался вихрь картинок — воспоминаний. Их воспоминаний.
Мужчины не имели ничего общего между собой, но каждый из них был мной. Либо я — ими. В совершенно не похожих друг на друга лицах было ясно видно мое отражение.
— Простите… — тихо произнес я.
— Ничего страшного, — сказал Марк, родом с Нелании. — Мы все понимаем.
— И все видим, — произнес Грациус из Лидара. — Мы знаем, зачем ты здесь.
— Позвольте мне, — взял слово Герман с Земли. — Я, как и все остальные присутствующие, знаем твою тягу к вопросам. Но времени мало, жрецы не смогут долго удерживать твое сознание от пробуждения. При повторном Возвышении может появиться Она…
Мы — это души, запертые Стражем в твое теле. Твой нынешний разум — квинтэссенция наших. Ты получил все наши воспоминания и наши личности, породив свою…
Все затряслось. Над головой, в странном золотистом небе, появились прорехи. Сквозь отверстия стали видны копошащиеся вокруг жрецы. Словно я совсем чуть-чуть приоткрыл глаза и через маленькую щелочку увидел реальность.
— Времени совсем не остается, — тревожно вздохнул Герман. — Часть души Стража сдерживает нас в тебе, мы не можем вернуться в цикл. Она не самобытна, у нее нет своей воли, лишь цель. Она сейчас спит, но мы чувствуем ее пробуждение, ей не нравится не званный гость. Мы находимся словно в алмазной скорлупе.
Твой предшественник когда-то смог оставить в Части души Стража слепок слов. Каким именно образом — нам неведомо. Но периодически мы слышим от нее бормотание. Сперва не отнеслись к этому серьезно, но когда ты с Третьим пришел к выводу об оставленной подсказке — все встало на свои места.
Слова такие: закончи начатое. Элантия, мекрун — десять — два — арфас — тридцать восемь — дюмор — семьдесят семь. Все. У нас нет предположений, что это могло бы значить. Распутывать придется тебе.
Взгляни наверх — небо сейчас закрыто пеленой, но стоит тебе открыть глаза, как мы увидим все то, что и ты. Как в тех прорехах. Можно сказать, что мы живем в твоей голове. Поэтому мы не просим тебя освободить нас, все же ты — продолжение нас. Но если найдешь способ, не погибнув при этом сам и не потеряв свою личность — будем признательны.
Страж с помощью Первородной наполнил тебя новыми душами. Они хотели нас сожрать, но мы дали им отпор. Но не смогли их выдворить, они набирают силу. Не знаем, насколько нас хватит. Торопись, Хранитель.
— Мне жаль… — только и смог сказать я. — Я постараюсь что-нибудь с этим со всем сделать.
— Так же, как и с моей дочерью?! — выкрикнул Руфус с Керака, который не так давно ударил меня. — Абсолютно ничего?!
— Я…
— Не дави на него, — спокойно высказался Грик с Сомнуса. — Его поступки и мысли — совокупность наших. Если и винить кого-то, то каждого из нас по отдельности.
— Но он же… — не унимался Руфус.
— Хватит! — грозно сказал Магри с Дэкурта. — Сделай то, что должен, Двенадцатый.
И я проснулся. Третий и Шестой поднимали меня вверх, держа за ноги. Внизу виднелся город в расщелине, от которого мы быстро отдалялись. Странное чувство от осознания того, что твои глаза являются проектором для кого-то еще. Сколько у меня осталось времени? Если двенадцать душ проиграют битву пришедшим из вне, то на этом все закончится. Для всех нас. Очередная ответственность, о которой я не просил. Стал невольным тюремщиком без возможности освободить заключенных.
Я нырнул обратно на остров. Хранители почувствовав, что их руки более ничего не держат, отправились за мной.
Элантия
Мы болезненно приняли облик людей. Шестой нырнул за припасенной одеждой и вручил нам по белой мантии. Смотрелось странно, все же подол едва доходил до середины ляжек.
— Как прошло? — осведомился Шестой.
Вот что ответить на этот вопрос? Нельзя сказать правду о Возвышении, иначе она может повлечь за собой неприятные последствия. Если Хранитель попробует увидеть свое собственное я, то он сильно удивится. Есть шанс, что он в возмущении пойдет к Стражу требовать объяснений. С другой стороны, может тогда Шестой попробует нам помочь? Сомневаюсь если честно.
— Достаточно… странно, — взвесив все за и против, ответил я. — Решение моего предшественника было… верным.
— Что и требовалось доказать, — со вздохом произнес Хранитель. — Я вам более не нужен?
— Нет, спасибо, — я протянул ему руку. — Буду должен.
— Само собой, — он пожал мне руку в ответ, подмигнул и исчез.
Третий ходил взад-вперед и о чем то усиленно думал. Наконец, он остановился и сказал:
— Теперь правду, пожалуйста.
— Ага, — ответил я. — Только сперва давай ко мне, переоденемся во что-нибудь более подходящее. А то чувствую себя каким-то фанатиком. Еще бы на лысо побриться, тогда вообще не отличить.
Мы нырнули на Отир, в мой дом. Переодевшись, я так же взял из шкафа джинсы и футболку и кинул их Третьему. Затем пошел к холодильнику взять по бутылке пива. На моего друга не налазили вещи, ему пришлось немного уменьшится в размерах.
— Ну так что? — спросил он, усевшись на диван и поймав кинутую ему бутылку.
Я пересказал ему все, что произошло. Он внимательно слушал и не перебивал.
— Скверная ситуация, — сказал он в конце. — Может и мне пройти обряд?
— Тебе то зачем?
— Хочу извиниться перед… ребятами.
— Ты можешь это сделать сейчас, они же все видят.
— Хотелось бы диалога, но…
С этими словами он встал с дивана и подошел к зеркалу. Было видно, что он не знает, с чего начать разговор. Стоит и мнется. Только хочет открыть рот, как тут же его закрывает. Стесняется меня? Это личный… монолог.