Шлюпка шла в бакштаг. Хорнблауэр обернулся на лежащий в дрейфе шлюп, профессиональным взглядом окинул его обводы, примечая, словно сторонний наблюдатель, относительную высоту мачт, расстояние между ними, наклон бушприта. Ему было хорошо известно, как это судно ведет себя под парусами, но всегда можно узнать что-нибудь еще. Впрочем, не сейчас — сильный порыв ветра накренил шлюпку, и Хорнблауэр вдруг почувствовал себя неуверенно. Волны, для корабля незаметные, в крохотной шлюпке казались гигантскими. Она не только кренилась — она взмывала вверх и падала вниз самым неприятным образом. После устойчивой, надежной палубы «Отчаянного», к чьим движениям Хорнблауэр с такими муками привык, новая обстановка и все эти подпрыгивания выбивали из колеи, тем более, что он нервничал, мучаясь неизвестностью. Он с трудом сглотнул, перебарывая коварно подстерегавшую его морскую болезнь. Чтобы отвлечься, он сосредоточил внимание на «Тоннане», к которому они медленно — слишком медленно — приближались.
На грот-брам-стеньге «Тоннана» вместо обычного узкого вымпела, как на других судах, развивался широкий брейд-вымпел — знак, что его капитан обладает властью и над другими кораблями, кроме собственного.
Пелью не только приблизился к верху капитанского списка — всем было ясно, что, достигнув адмиральского чина, он сразу получит высокое назначение. Многие вице-адмиралы Ла-Маншского флота смертельно завидовали, когда его назначили командовать Прибрежной эскадрой.
К правому борту «Тоннана» подошла шлюпка. Покрашенная в белый и красный цвета, она совсем не походила на те будничные шлюпки, которыми снабжает флот Морское Министерство. Хорнблауэр различил на матросах белую с красным форму. Это шлюпка какого-нибудь щеголя-капитана, а скорее всего даже адмирала. Хорнблауэр видел, как на борт «Тоннана» поднялся кто-то в эполетах и с орденской лентой. Тут же над водой засвистели дудки и что-то противно загрохотало в ушах — это заиграл оркестр. В тот же момент на верхушки фор-стеньги взвился белый военно-морской флаг. Вице-адмирал белого флага! Это может быть только сам Корнваллис.
Хорнблауэр понял, что коротким приказом «Все капитаны» его позвали не просто приятно провести время. В отчаянии взглянул он на свою поношенную форму, о которой вспомнил в эту самую минуту, распахивая плащ, чтоб виден стал эполет на левом плече — жалкая медяшка, оставшаяся еще с тех времен, когда его в первый раз, два года назад, назначили капитан-лейтенантом, да так потом и не утвердили. Хорнблауэр отчетливо видел, как вахтенный офицер, опустив подзорную трубу, отослал четырех из восьми фалрепных, дабы простой капитан-лейтенант не разделил ненароком вице-адмиральских почестей. Нарядный катер отошел в сторону, и шлюпка заняла его место. Несмотря на морскую болезнь, Хорнблауэр забеспокоился: надлежащим ли образом управляется шлюпка, делает ли она честь его кораблю. Однако беспокойство это тут же сменилось новым — надо было взбираться на борт. «Тоннан» имел две палубы, и хотя значительный завал борта и облегчал дело, неуклюжему Хорнблауэру, обремененному шляпой, шпагой и плащом, нелегко было взбираться с достоинством. Кое-как влез он на палубу, кое-как, превозмогая волнение и робость, вспомнил отсалютовать караулу.
— Капитан Хорнблауэр? — спросил вахтенный офицер. Он узнал Хорнблауэра по эполету на левом плече — тот был единственным капитан-лейтенантом во всей Прибрежной эскадре, может быть даже во всем Ла-Маншском флоте. — Этот молодой джентльмен вас проводит.
После тесной палубы «Отчаянного» палуба «Тоннана» казалась невероятно просторной. «Тоннан» нес не семьдесят четыре, как обычное двухпалубное судно, а все восемьдесят четыре пушки, и по размеру вполне соответствовал трехпалубному. Он остался напоминанием о тех временах, когда французы строили огромные корабли в надежде не умением и дисциплиной, а грубой силой превозмочь семидесятичетырехпушечные английские суда. О провале этой затеи лучше всего говорил поднятый на «Тоннане» английский военно-морской флаг.
Большие кормовые каюты перестроили для Пелью в единую анфиладу. Это была роскошь неимоверная. Сразу за часовыми начинались ковры — вильтонские ковры, в которых беззвучно утопали ноги. Это была прихожая. Вестовой в белоснежно-белых штанах принял у Хорнблауэра плащ, шляпу и перчатки.