— Прости.
— Тебе не за что извиняться. Это добрые воспоминания. Я даже не знал, что моя память хранит этот кусочек жизни моей семьи и благодарен за них. — Марсианин улыбнулся и, не удержавшись, погладил тонкие пальчики в своей руке. Они не были мягкими из-за постоянной работы с инструментами, но к этой ладони отчаянно хотелось прижаться лбом и забыть обо всем, что было с ним за последние годы. — Я могу предложить тебе средство, которое применял мой отец на маме. — Слова вылетели сами собой. И что ты, идиот, будешь делать, если она согласится? Винни мысленно обложил себя матом, не забыв применить особенно крепкие выражения Троттла, заимствованные тем из других языков.
— Предложи. — Ему показалось, что Чарли как то по-особенному выдохнула это слово. Хотя скорее всего это чувство оттуда же, откуда и внезапно сорвавшаяся фраза: порождено смесью быстро перерабатывающегося в крови алкоголя и многолетнего желания обмануться.
— Тогда снимай туфли и закидывай ноги на диван. Двигайся к валику. Бокал можешь не ставить, он мешать не будет. — Чарли заерзала, снимая босоножки и отползая чуть выше. Марсианин, допив свою порцию, развернулся к девушке и, стараясь не позволять взгляду скользить выше уровня ее колен, осторожно сжал ступню меньше собственной кисти длиной. От опорной части стопы его сильные, способные ломать и гнуть металл, пальцы, аккуратно нажимая, двинулись к краям. Альбинос ждал реакции. А что, если в традициях этого мира вот так нельзя? Если их интимный ритуал как-то связан с ногами, и его действия оскорбят? Он, конечно, читал про брачные обряды, да и откровенное видео смотрел, но вдруг? Чарли на мгновение замерла, осознавая происходящее, а потом его слуха достиг долгий выдох на грани стона.
— Что? Больно делаю? Так плохо? — Он перестал мять ее ногу, ограничиваясь лишь едва уловимым поглаживанием.
— Нет, ты очень хорошо делаешь. — Винни снова принялся за более интенсивные действия, ободренный, и посмотрел в лицо девушке. Чарли чуть порозовела, смущенно следя за ним, и, кусая губы, иногда позволяла себе вот такие выдохи. Он заметил, как напряжено ее тело. Ей неприятно? Больно? Но тогда она, наверное, сказала бы, ведь так?
— Чарли, расслабься, пожалуйста. Я же ничего страшного не делаю. Просто массаж. — Он сам не понял, как его голос перешел на хриплый шепот. Да что там говорить, вообще не понял, как он, собирающийся только проводить до гостиной, оказался на диване и с тонкой щиколоткой в руках! А ведь мышь раньше почти не видел ее щиколоток, спрятанных в коричневых сапогах. Ее ноги оказались меньше, чем он ожидал, да и вся она внезапно стала более хрупкой в этом легком летнем платье. Впервые он так долго трогал человеческую кожу, не украдкой гладил, не случайно касался, а скользил пальцами, ощущая гладкость и шелковистость. Наверное, для многих на Марсе внешность землянки может показаться непривлекательной, но ему определенно сносило крышу от голубых венок, от окрашенных в красный (красный!) ногтей, от маленькой пятки, которую можно встретить разве что у ребенка. Марсианин почувствовал, как мучительно хочется поцеловать каждый пальчик самой изящной ноги, что он когда-либо видел.
О Фобос! Эти ноги навсегда поселятся в его фантазиях! Кажется… даже не кажется: он — извращенец!
Чарли молчала, спрятав смущение в бокале «Мартини», но расслабилась. Альбинос взялся за вторую ступню и начал осторожно повторять то, что делал с первой. Девушка отставила на пол опустевший фужер и, прикрыв глаза, откинула голову назад. Теперь можно было рассматривать ее, не таясь. Это свет так обрисовывал ее силуэт, ткань тонкого платья сыграла шутку, или под ним и вправду стали четче, чем когда-либо просматриваться напрягшиеся соски? Ее грудь и правда так часто вздымается от сбившегося дыхания? Открытая шея так и манила прижаться к ней губами. И землянка гораздо чаще, чем обычно, облизывала порозовевшие губы…
Ноздри щекотнул аромат женского возбуждения, разный для каждой, но вызывающий одну реакцию у любого мужчины, с какой бы планеты он ни был. Марсианин был уверен — на его страстный призыв ответили. Не в силах закончить все это и оставить девушку, Винни очень осторожно коснулся пальцами икры, поглаживая, разминая. Если он понял неверно, и она возмутится, то просто переведет все в шутку. Но Чарли, все так же не открывая глаз, лишь громче втянула воздух сквозь зубы и закусила губу. Мужчина развернулся и потянулся к ней, диван под ним предупреждающе скрипнул. Еще есть время опомниться, извиниться и просто уехать. Но его ладонь скользнула выше к гладкой шелковистой коленке. Он переместил тело и навис над ней, не касаясь, опираясь на свободную руку и сохраняя только контакт осторожно поглаживающих пальцев и ноги, что, кажется, сама толкнулась в его ладонь.
Внезапно ее глаза распахнулись, и мужчину затянуло в зеленый омут, полный желания и страсти. Не нужно было обладать телепатией, чтобы понять, чего она ждала от него. Больше не сомневаясь, Винсент нашел розовые пухлые губы своими и осторожно попытался завлечь в первый, такой желанный поцелуй. Девушка сразу же откликнулась, подалась на встречу и обняла за шею.
Мягкая. Волнующая. Хрупкая.
Впервые в жизни Винни хотелось быть предельно осторожным, лаская подругу. Байкер накрыл ее собой, удерживая вес на руках.
Он боялся дышать, изучая податливое тело. Столько ждал, был рядом, ходил около — и не мог решиться выяснить отношение к себе. И вот теперь девушка, столь непохожая на обитателей родной планеты, которая столько ночей тревожила своей экзотической внешностью его фантазии, тихо стонет в губы! Покрытая белой шерстью рука, осмелев, скрылась за краем легкого платья, и он почувствовал, как она выгибается в ответ на прикосновения. Его бросило в дрожь, и марсианин углубил поцелуй, лаская ее язык своим, обещая неземную страсть и удовольствие в ответ на позволение быть с ней. Чарли, больше не таясь, застонала и обняла ногой его бедро, зарываясь пальцами в короткую шерсть на затылке. С шипением мужчина, как мечтал, провел языком по тонкой шее, чувствуя вкус теплой, лишенной волос, кожи и, подавив звериное рычание, нащупал кончиком языка бешено пульсирующую венку. В паху горячими толчками застучала кровь, делая брюки болезненно узкими, и он, почти скуля, вжался между разведенных для него девичьих ног явственно ощущающимся сквозь ткань стояком. Несколько лет его тело не знало женщины, и сейчас байкер осознал, что проносится на самой грани безумия. От того, чтобы порвать на ней одежду и взять прямо здесь, держало только чувство невероятной нежности, что рождала в нем эта необычная девушка.
Он задрожал, когда ощутил губы, горячие и влажные, на своей шее. Чарли, не боясь короткой шерсти, провела по ней языком, а потом прикусила. Ее руки заскользили по плечам и спине, погладили поясницу, заставляя снова и снова вжиматься в нее, не сдерживаясь, постанывать в крошечное, совсем не как у него, ушко, втягивать носом пьянящий аромат. А потом подруга, не раздумывая, скользнула ладонью на сильную, накаченную ягодицу и сжала, прижимая байкера теснее. Кончики пальцев впервые погладили основание хвоста…